Я сейчас располагаю таким огромным материалом о войне на базе вот этих семидесяти рассказов и нескольких тысяч писем, что даже не знаю, что с этим делать, как к этому материалу подступиться. Видимо, в конце концов я буду делать какую-то документальную книгу, которая будет так и называться «Шел солдат...». Это будут выжимки, очень строгие, из материала, составляющего сейчас уже примерно, боюсь точно сказать, но с письмами, вероятно, шесть или семь тысяч страниц.
— Только что сказанным вы в какой-то мере предвосхитили мой последний, традиционный вопрос: над чем вы сейчас работаете? И все же кое о чем хочу спросить вас. Вышел в свет ваш роман в повестях «Так называемая личная жизнь», центральным героем которого является Лопатин. Но не возникает ли у вас порой мысль продолжить судьбу Лопатина? Помню, как один из рецензентов вашей повести «Мы не увидимся с тобой...» писал, что автор поставил в конце многообещающее многоточие и надо полагать, что в недалеком будущем нас ждут новые повести из того же цикла. И значит, с самим-то Лопатиным мы еще увидимся. Вероятно, где-нибудь в Берлине либо на Эльбе. И еще: в «Разных днях войны» вы упомянули, что работаете над книгой «Послевоенные встречи». Как подвигается эта работа? И как вы предполагаете, скоро ли читатели смогут познакомиться с этой книгой?
— Сначала о романе «Так называемая личная жизнь». Это роман о жизни военного корреспондента в трех повестях. Первая повесть «Четыре шага» включает все повести о сорок первом годе — их четыре — о Лопатине. Вторая — «Двадцать дней без войны». Третья — «Мы не увидимся с тобой...». Все это сложилось в роман, действие которого происходит между сорок первым и сорок четвертым годом. Собственно говоря, форма эта открытая — можно и дальше писать. Впереди еще окончание этой войны. Лопатин некогда был на Халхин-Голе (в романе «Товарищи по оружию»), так что он мог бы оказаться в сорок пятом году в тех местах, где он когда-то впервые был на войне. Сюжетно к этому есть возможно ста. Но пока для меня это оконченный роман. Все, что мне хотелось сказать, все, чем я был полон, все, о чем думалось в связи с войной и с этим человеком, как-то сказалось. Может быть, и появятся новые мысли, новые ощущения, желание продлить повествование. Не знаю, пока кончил его на многоточии. Для меня сейчас роман закончен, я не берусь ответить на этот вопрос. Не дипломатически, а действительно так. Не знаю. Пока мне кажется, что все, что хотел сказать об этом человеке, я сказал.
Работа над книгой «Послевоенные встречи», о которой я мельком упомянул в дневниках, когда вспоминал об очень короткой встрече на фронте с Иваном Степановичем Коневым, с которым я потом часто встречался,— это работа длительная. Я не знаю, какую форму она окончательно приобретет. Я написал около пяти листов, связанных со встречами с Георгием Константиновичем Жуковым, с разговорами с ним. Напечатал кусок из этого в «Халхин-Гольской странице», остальное лежит у меня еще неготовое для печати. Просто сделал это, чтобы не ушло из памяти. Я довольно много встречался с Александром Михайловичем Василевским. Думаю написать некоторые впечатления, связанные с этим человеком, с моими представлениями о нем, о его жизни, о его книге, замечательной во многих отношениях. Есть материал для такой же работы, скажем, о Коневе — большое количество записей встреч с ним и стенограмм. С адмиралом Иваном Степановичем Исаковым я тоже часто встречался, много интересного записано.