– Ну-с, – брат Нервус появился будто из воздуха, – как тут наш чемпион?
– Вас я хотела спросить о том же.
От усталости и переживаний так и подмывало устроить в обители революцию, но колдунья ограничилась ядовитыми интонациями. Впрочем, сарказм разбился о совершенно непроницаемую физиономию эрлийца.
– А вы, милочка, как себя чувствуете? Обмороки, тошнота, болит где-нибудь? Головой не стукались?
Злата прикрыла глаза и усилием воли подавила желание дать брату Нервусу хорошего пинка. Соревноваться с эрлийцами в сарказме себе дороже: наживешь невроз, а эти пройдохи на нем еще и заработают.
– Я в порядке. Что с Весимиром? Он поправится?
– Дорогуша, – эскулап склонился над больным – проверял, смотрел, щупал и поворачиваться к взволнованной девушке не собирался. – У нас не поправляются только трупы, а иногда мы воскрешаем даже их. Если труп свежий, а повреждения не фатальны. Наши реанимационные мероприятия весьма продвинулись за тысячелетия непрерывной медицинской практики, наши методы реабилитации ставят на ноги безногих, наша фармацевтика…
– Простите, а какой прогноз?
Перебить эрлийца, впавшего в экстатическое состояние, вдохновенно восхвалявшего семейные таланты, было рискованно, но время поджимало. Брат Нервус выпрямился, обратил наконец взор на Злату и недовольно сообщил:
– Завтра уже отправится домой. У вас есть поговорка: боец спит, служба идет…
– Солдат спит, – машинально поправила наемница.
– Боец спит, служба идет. – Раздражения в голосе врачевателя заметно прибавилось. – Ему нужно несколько часов покоя, наши прекрасные снадобья и восстановительные процедурки, которые мы ему обеспечим, что называется, амбулаторно. А вам, солнышко, я бы посоветовал все-таки пройти обследование.
– Спасибо, – на этот раз без тени иронии, совершенно искренне поблагодарила Злата. – У меня будет к вам одна маленькая просьба…
Уже направившийся к выходу брат Нервус театрально вздохнул и, смиренно сложив руки на груди, весь обратился в слух – именно это и было написано на его лице.
– Не говорите его семье обо мне. Вряд ли они будут в восторге от нашего с Весимиром общения, а лишнее волнение никому еще не шло на пользу.
– Пациент уже вполне половозрелый, чтоб решать самому, делиться или не делиться своей частной жизнью с родственниками.
– И еще…
– Это уже вторая маленькая просьба, – ворчливо перебил брат Нервус, но с места не двинулся.
– Простите, – под его проницательным взглядом щеки и уши девушки начинали гореть, – передайте, пожалуйста, Весимиру, что мне было необходимо уехать. Я написала ему письмо.