– Сколько?
– 50 рупий, – с гордостью ответил я.
Он поднял свое запястье со шнурком и сказал:
– Одна рупия.
Мы вместе посмеялись…
Загорелся зеленый свет, и мы разошлись по своим делам.
Эта сцена длилась 5 секунд. Но даже за такое короткое время у меня сформировалось очень теплое и позитивное отношение ко всей Индии. Потом я еще десятки раз был в Бомбее, и мое первое впечатление об Индии всегда только подтверждалось и усиливалось.
После выхода из Бомбея Юрий Александрович сообщил экипажу, что это наш последний рейс и судно отправляется на свалку. Необходимо отогнать его на северо-запад Индии в село Аланг Бхавнагарского района Ахмедабадской области (я до сих пор помню эту формулировку). Там находится завод по утилизации судов. Мы должны будем с полного хода выскочить на пляж, высадиться и уехать в аэропорт. От Аланга до аэропорта Ахмедабада 8 часов на автобусе. Часть экипажа будет отправлена по домам, а часть – на другие суда.
Я воспринял эту новость радостно, как интересное приключение. Меня 6 лет учили, как аккуратно управлять судном, а тут на тебе, полный вперед и на свалку… Не каждому моряку выпадает случай поучаствовать в таком аттракционе.
Через неделю после выхода из Бомбея, когда формальности были улажены, наступил последний день нашего судна. Мы выбрасывались ранним утром, когда было еще темно. Залив Камбат – уникальное место, так как в нем уровень естественных приливов достигает восьми метров. Это много. Именно поэтому там и сделали свалку судов. Обычно, судно в высокую воду выскакивает на пляж, потом вода уходит, и сотни индусов с ацетиленовыми горелками вручную разрезают судно на маленькие куски.
Снявшись с якоря, мы направили судно к берегу. Лоцманская служба корректировала наш курс по УКВ. Судно разогналось и полным ходом шло прямо на пляж. Механики выжимали из главного двигателя всё, что могли и даже больше. Из трубы валило пламя, и искры огненными мухами летели за судном. Наше старенькое тридцатилетнее судно, которое никогда не ходило больше пятнадцати узлов, сейчас мчалось на двадцати узлах в абсолютную темноту к своей гибели. Я стоял возле одного радара, а Юрий Александрович возле другого. На экранах прямо по курсу была четкая линия берега. По мере приближения к берегу, мы уменьшали шкалу дальности радара. На трехмильной шкале берег уже был весь в зубчиках. Это отметки судов, которые выбросились еще до нас. Мы неслись в одну из свободных ячеек и теперь уже могли корректировать свой курс сами.
Через несколько минут судно плавно воткнулось в пляж именно там, где и планировал лоцман. Никакого скрежета, удара, толчка, как показывают в фильмах, не было. Всё произошло очень гладко. Когда судно остановилось, мы остановили двигатель, боцман отдал оба якоря. Начало светать. Мы быстро повыключали все приборы и побежали вниз к шлюпкам. Вещи уже были собраны, экипаж ждал только нас, боцмана и механиков. С палубы я увидел, что слева от нас метрах в двадцати стояло на пляже другое судно, а за ним еще несколько. Справа от нас в воде была только отрезанная корма с надстройкой. За надстройкой стоял еще ряд судов. Мы погрузились в шлюпки, и через 10 минут весь экипаж уже был на берегу, где нас встречали агент, автобус и сотня оборванцев. Оказалось, это рабочие, которые после того, как мы уедем, должны были демонтировать всё, что имело какую-то ценность.