. Его работа в лаборатории в итоге привела к созданию неопрена и первого настоящего синтетического волокна, которое провидчески назвали «полиамид 6,6»
[206].
К несчастью для ученых из Пьюрити-Холла, Стайн в июне 1930 года получил повышение, а его место в Химическом департаменте занял органический химик и выпускник Гарварда Элмер Болтон. В отличие от Стайна, Болтон считал, что исследования имеют ценность лишь постольку, поскольку выдают коммерческие результаты. В 1920 году он написал программную статью «Эффективность научных исследований», где настаивал на том, что исследованиями надо управлять так, чтобы они не приводили к «трате времени и средств без ожидаемой отдачи»[207].
Несмотря на то что Стайн упирал на приоритет прикладных исследований, Карозерс продолжал работать над тем, что его интересовало. Когда Болтон в начале 1930-х годов потребовал, чтобы тот занялся синтетическими волокнами, Карозерс сумел сполна воспользоваться значительной базой знаний о полимерах, которую наработал во время «свободного плавания» под флагом Стайна. В 1935 году, после многих лет разочарований и экспериментов с различными комбинациями полиамидов, амидов и эфиров, он наконец смог заявить: «Вот вам ваше синтетическое текстильное волокно»[208]. Вскоре после этого волокно было разработано, и в 1937 году подана заявка на патент.
К несчастью, через несколько недель Карозерс покончил с собой, и эпоха экспериментов в Пьюрити-Холле подошла к концу[209]. Но его творение, которому DuPоnt дала название «нейлон», быстро набрало динамику развития. Когда нейлоновые чулки предложили покупателям, в первый же день было приобретено около 800 000 пар. К декабрю 1941 года нейлоновые чулки занимали 30 % американского рынка — это одна из величайших историй успеха на рынке потребительских товаров во все времена[210].
Неповиновение, особенно в критически важных сферах вроде решения проблем, часто приносит больше дивидендов, чем покорность. Инновации требуют креативности, а креативность — к сильному замешательству благомыслящих (и не очень благомыслящих) руководителей — нередко свободы от ограничений.
Итак, отсюда мы можем двигаться дальше. Как показал Томас Кун в своей знаковой книге «Структура научных революций», новые парадигмы почти непреложно появляются на свет потому, что некий ученый не захотел следовать доминирующей идее[211]. Другими словами, правило великих научных достижений гласит: чтобы совершить открытие, нужно нарушать правила. Никто еще не получил Нобелевскую премию за то, что выполнял что ему говорят или следовал чьим-то наброскам.