– Что в эшелоне? – полюбопытствовал.
– Техника, – не мигнул Труш, отвечая. – Причем иностранная, – добавил. – У нас такая разве бывает?
– Всякая бывает, – усмехнулся один рабочий.
– А это секретная, – отвечал Труш. – Для дальних прицелов.
– Ну вези, – сказал солдат. – Технике – мое почтение. Особенно, ежели прицел у тебя дальний, так это – милое дело!
Но тут его спросили:
– С мурманского?
– С него самого… с мурманского.
– Зажрались вы там. Вон ряшку-то какую наел: надави – и сок брызнет. А ну, Федя, берись с конца. Сейчас прицел проверим.
Подняли один ящик и грохнули его о перрон – покатились яркие банки, и вмиг их не стало (набежал народец – растащил).
– Стой! – заметался Труш. – По какому праву?
– Спекулянт! – ответили. – А право одно: революция! Солдат вспорол ножом одну банку. Лежали там нежные золотистые ломти, благоухая необычно. И растерялся солдат:
– Это что же за дичь така? Видать, вкуснятина?
– Не дичь! – убивался Труш. – Эх ты, серость., фрукта!
– Как зовется?
– Ананаса…
Услышав это слово, солдат озверел.
– Буржуй? – хватался за грудки. – Ананасу жрешь?
– Не буржуй, а боцман… – оправдывался Труш.
– Прикидывайся! – орали из толпы мешочников. – Сразу видать буржуя… Рази моряки ананасу шамают? Переоделся под флотского.
Труш совсем ошалел. Тянулись к нему отовсюду руки, рвали его на части, с хрустом выдернули пуговицы из бушлата, которым он укрывался от кулаков.
– Растрепать его! – визжала бабенка в платке. – Зачинай делить… тута же… всем, по совести!
– Товарищи! Граждане! – взывал Труш, отбиваясь. – А ежели я болен? Ежели я не могу? Ежели мне доктор велел? Это как же получается? Выходит, буржую можно, а простому человеку нельзя?
Красногвардейцы уже таскали ящики на ломового извозчика. Грузили. Солдат ткнул боцмана штыком под лопатку – больно:
– Следуй…
Привели на Выборгскую, вслед за телегой. Там, в узкой прокуренной комнате, сидел человек, и жиденький галстук его был завит на шее веревочкой. Тяжело он поднял глаза, красные от недосыпа, как фонари.
– Половину, – сказал, – на Путиловский, другую половину разделить: на Обуховский да на Парвиайнена… детишкам!
– Ты што? Соображаешь?.. Да я от самова Сингапуру…
– Вот и приехал. Спасибо, что сам не съел!
* * *
Когда Россия уже шаталась от голодухи, Мурманск еще не ведал острой нужды в куске хлеба. Англичане и французы взяли Мурманский край на союзный прокорм, и первый кусок – самый лакомый – доставался гарнизону и флотилии. Все продовольствие было в руках британского консула Холла: он мог и задержать его, и тогда на шее Мурманска стягивалась неловкая петля голода. Холл мог и ослабить эту петлю…