– Посиди, – утешил его Ляуданский, – сейчас приготовим.
– Чего пишете? – поинтересовался редактор.
Ляуданский изобразил на руках мельницу-маслобойку:
– Никак не можем обращения спахтать…
– А к кому обращаетесь?
– Ко всем народам мира…
– Ловкачи! – восхитился Ванька Кладов. – Чего же вам, ребята, от народов мира потребовалось? Тушенки? Или водки? Или просто так – пошуметь решили?
Харченко, такой ласковый, словно кот, подсел к мичману:
– Дело-то тут такое, трохи обеспокою… Мы ведь люди новой хормации. Может, не так что сказал?
– Ничего. Вы новенькие. Как пятаки. Дальше?
– Язык-то сразу не проворачивается…
– Привыкли, прапор, машину свою проворачивать?
– Оно и так – машину завсегда легше. Потому как сын народа…
Ванька Кладов притянул его к себе и – шепотом страстным:
– Чин лейтенанта хочешь? Могу… И недорого: пятьсот целковых. Георгии тоже имеются… Станислава бы тебе! По двести николаевскими… Хочешь Станислава?
Харченку кинуло в сладостный озноб.
– Не, Погоди, мичман. Меня же знают… Откуда?
– Ну потом. Когда подрастешь из «сыновей народа», тогда помни: мичман. Кладов все достанет.
– Как же? – переживал Харченко. – Вить революция… до орденов ли тут?
– Плюнь, – сказал ему Ванька. – Красный бантик и дурак нацепит. А вот Станислава – не каждому дано. Подумай.
От стола раздалось постукивание карандаша.
– Внимание, внимание, – заговорил Ляуданский. – Послушайте, вы там… в углу! «Народы мира» – под хвост. Теперь начало будет другое: «Всем, по всей России, по всем фронтам, по всей печати…»
Ванька Кладов уже направлялся дверям.
– Куда же вы, мичман? – остановили его.
– Мне это неинтересно. Да и номер уже занят сегодня. Как раз напечатал телеграммы Керенского н генерала Духонина. Чтобы никаким Советам не подчиняться… Вот они знают, что писать. Эти люди не чета вам: с башкой люди, демократы…
Из редакции Ванька Кладов позвонил в штаб Басалаго:
– Мишель, привет.
С другого конца провода взорвался начштамур:
– Я тебе не «Мишель», мичманок! Лейтенант Михаил Герасимович Басалаго окончил Морской корпус его величества. А ты выскочил в мичмана из недоучек студенческого набора…
– Простите, господин лейтенант, – извинился Ванька Кладов. – Я только в интересах дела хотел вам посоветовать, чтобы вы разобрались в делах ревкома… Эти остолопы что-то там пишут и никак не могут написать. Я решил благоразумно не вмешиваться.
– Хорошо. Спасибо. До свиданья.
Это был десятый день после Октябрьской революции, и в Мурманске только что было получено сообщение о создании нового правительства – Совета Народных Комиссаров. В подавленном настроении, с трудом сдерживая ярость, так и клокотавшую в нем, Басалаго ворвался в барак ревкома…