* * *
– Инженер Ронек, – сказал Ветлинский, выходя из-за стола, – весьма странный господин. Он требует от Главнамура того же, чего требуют и эти саботажники-рабочие…
«Начинается», – мысленно отметил Небольсин.
– Я знаю инженера Ронека как человека справедливого, господин контр-адмирал. А рабочие настаивают лишь на выполнении договорных обязательств дороги…
– Это было когда? – улыбнулся Ветлинский. – Еще при его величестве, а с Керенского денег теперь тоже не получишь. Вот и пусть рабочие обращаются в… Совет!
– Совет – безнадежная организация, – ответил Небольсин. – Я совсем не оправдываю бегущих рабочих. Но договор подписан дорогой, подписан на то, чтобы его выполнять…
– Но денег нет, – сказал Ветлинский. – Я не протестую против этого саботажа и уже выпустил приказ о массовом увольнении рабочих, которые требуют от нас расчета, чтобы ехать в любезную для них совдепию.
Это было несколько неожиданно: при Керенском главнамур удерживал рабочих, теперь он сознательно оголял Мурманск, чтобы избавиться от дорожников, настроенных большевистски…
Небольсин кратко ответил:
– Могут произойти нежелательные эксцессы.
– Возможно, – не удивился Ветлинский. – Что ж, я согласен на эксцессы, но пусть они минуют мой кабинет. Дело передано мною в третейский суд, и пусть Шверченко, как истинно революционный товарищ, и рассудит по нормам революции…
Двухэтажный дом конторы, строенный на горе, издалека дымил трубами. Наверх к нему вела обледенелая тропа. Вокруг конторы с утра собрался народ, понаехавший с двух дистанций. Совжелдор в Петрозаводске доверием не пользовался, и потому все разом нахлынули в Мурманск – на штурм твердынь Главнамура.
Когда Небольсин поднимался в гору, рабочие уже шумели:
– Когда деньги? Так и будем стоять? Околеем…
В толпе инженер заметил и Павла Безменова.
– Эх, ты! – укорил он его. – Тоже не сидится?
– Еду… поближе к яблокам, – засмеялся прораб.
– Разбежитесь все – и дорога станет!
– А что здесь нам делать? – хмуро ответил Безменов и, сняв рысью шапку, выбил из нее об колено иней. – Все, что могли, Аркадий Константинович, все уже сделали… без нас!
За этой фразой маскировался иной смысл, враждебный Главнамуру, но вступать в спор Небольсину не хотелось.
– Смотри, Павел, сам, – сказал. – Тебе виднее.
В конторе, засев за стол, он разложил завтрак, завернутый Дуняшкой в газету. Еще раз перечитал «Декрет о мире», «Декрет о земле». Потом в канцелярии спросил:
– Мне писем не было?.
– Нет. А откуда ждете?
– В Петрограде у меня осталась невеста. И – ни слова от нее… Боюсь, что она, при всей своей экстравагантности, не слишком-то понравится большевикам. Им вот декрет о мире, декрет о земле – это они понимают…