– Ты со мной не разговариваешь?
– Разговариваю.
– Почему тогда не отвечаешь на мои вопросы? Почему так смотришь? Как твоя рука?
– Ноет, но без бинтов лучше.
– Висок?
– Тоналкой не закрасить…
– Осталась царапина только, может, будет маленький шрам. Если хочешь, тебе его потом затянут.
– Не надо, пусть будет напоминание о моей глупости.
– Мне не нужно это напоминание.
Ему? Как долго он хочет быть со мной? Он потрогал лоб, посветил на лицо.
– Все хорошо, Юра. Болезни как не было.
– Расскажи мне. Ты очень слаба еще.
– Я имею в виду: не осталось ни насморка, ни боли в горле, ни кашля. Как будто и не было всего того…
– Хорошо, но то, что мы едем домой, не означает, что ты полностью вернешься к прежней жизни.
Я согласна была сесть под домашний арест! Я согласна была выполнять все его инструкции! Стало очень сложно замолчать и не броситься благодарить его за все, что он сделал, и не ругать за Егора и не возмущаться: он что, видел меня голую? Переодевал меня? Одно дело презентовать мужчине красивое сильное тело, а другое – больное и измученное. Какая там презентация… Мне было неприятно думать об этом.
– Поехали?
– Поехали.
Миша сидел тихонько на кухне, пока я не вошла. Там стояли цветы, торт и свечи. Он меня ждал. Они меня ждали.
– Кто это все сделал? – Мишка был в доме один.
– Я освободился раньше сегодня.
– Ты из дому за мной приехал? – Я хотела улыбнуться, поблагодарить, похвалить Мишу за терпение, с которым он тут прятался, но не смогла. Я не смогла оценить их поступок достойно. Я просто села за стол и заплакала.
– Ты что? – Юрка сел рядом и пытался заглянуть в лицо. С другой стороны подлетел Миша.
– Тобі не подобається?
– По… до… подобається, Міша. Дуже. Я просто… Я не заслужила этого всего.
Юра обнял меня. Это вызвало только новый всплеск рыданий.
– Юра, я… извини меня, пожалуйста. Извини за все. Мне так жаль.
– Мне тоже жаль.
– Я…
Я собралась с силами, он дал мне салфетку. Я вытерла нос и глаза. Поднять их и посмотреть на него сил не хватило.
– Я все знаю. Ко мне Евгений Макарович приходил и все рассказал.
– Что рассказал?
– Про то, что ты лекарство для меня доставал, и что не хотел работать, и что Миша тут один остался, и про Егора…
Юра вздохнул и встал. Взял чайник, налил в него воды. Включил.
– Ты будешь зеленый чай. Я знаю, ты его не очень любишь, но…
– А тортик она будет? – спросил Миша у папы. – Будеш?
– Не знаю, Мішутка. Як тато скаже.
– Немножко. Несколько ложечек.
Нужно было успокоиться, я знала. Нельзя было выяснять отношения при Мише. Хватит того, что я его обрекла на одиночество, вернулась и испугала слезами. Они так готовились!