С Ярополком она знала только страх и жестокость. И теперь, при взгляде со стороны, жизнь с ним казалась жутким пеклом, из которого ей через жертву удалось вырваться, опалив крылья, едва не погибнув. С Ярополком с самого начала их близости она знала только муку, и вот такого трепета до дрожи, когда колени сами собой подкашиваются, и стоять невозможно, такого — никогда. Да и не ведала, что так может быть. Сама она и в самом деле была холодной, не мягкой, даже матушка о том говорила. С Ярополком ждала чего-то особого, что заставит сердце пылать, но месяцы проходили, всё только становилось хуже — вместо небывалой любви пришли ненависть и омерзение. Прикосновения только мучили, поцелуи противно липли к коже, от них она чувствовал только отвращение. В какой-то миг и перестала ждать совсем, когда разгорится пламя, оказывалось, всё это время неотвратимо стягивались над головой тучи, пока не пролил ливень, погасив последнюю искру.
Но то, что испытала утром, перевернуло всё с ног на голову. С самой первой их встречи княжич её не пугал, напротив, его присутствие убаюкивало, укачивало, очищало. Кажется, утром он что-то говорил, она не вспомнила, оглушённая собственным внутренним пожаром. Пусть даже никогда не испытывала такого чувства полёта, и пусть только вчера пережила самое ужасное в своей жизни, но рядом с ним забыла и об этом. Разве такое может быть?! Что же она делает? Нет, нет и нет! Всё это нужно выкинуть из головы. С глухим остервенением она погнала от себя волнующие мысли. Не нужно ей ничего! Не станет больше ни чей игрушкой, не позволит больше вытирать об себя ноги.
Закусила крепко губу, сжимая на коленях кулаки так, что ногти больно впились в ладони. Никому не позволит больше добраться до сердца.
Через время Даромила моргнула, встрепенулась, вдохнув глубоко, выныривая из задумчивости. Божана, что сидела за столом, с заботой и спокойствием перебирала свои узелки с травами. Княгиня бросила взгляд в угол, туда, где Ладимира складывала вещи, собираясь в дорогу. Девушкой та была миловидной и приятной. Божана искоса поглядела на неё. Когда женщина узнала, с кем они столкнулись у плетня, она успокоилась и даже рада была тому.
Ладимира помогла Божане смазывать раны княгини и, увидев её увечья, погрузилась в смятение. Потом повитуха отыскала для Даромилы чистые платья. Старое её исподнее уже никуда не годилось, попортилось от кровоточащих ран. Хотя княгиня и не ждала, но сегодня было легче, куда легче. Здесь, несмотря ни на что, в окружении дружинников было спокойно, безопасно. Все же богиня-пряха смилостивилась, не бросила, не оставила одну в беде. Да только тот, кто взял её под опеку, слишком волновал и без того саднящее сердце. Все перемешалось. Нет, так нельзя. Этих чувств не должно быть. Хватит. Почему-то на глаза навернулись слёзы. Задушив их, Даромила взяла было гребень, но, проведя пару раз по волосам, отложила — спину продрало болью.