Очутившись в этом новом месте, я вижу Бога не-личным образом. Пожалуйста, обратите внимание: «не-личный» не значит «обезличенный». Это слово означает, что священное не может быть ограничено личным. «Личный» – человеческая категория. Лишь полностью исключив личные термины, мы можем открыться признанию: существует источник жизни, протекающий через все живое, но только в человеческой жизни достигающий самосознания. Этот источник жизни сейчас, по крайней мере для меня, является частью того, кто есть Бог. Значит, чем глубже я погружаюсь в жизнь, тем больше Бог становится отождествленным с моей жизнью.
Сила любви проходит через все формы жизни, но перестает быть инстинктивной и достигает самосознания только в людях. Для меня эта сила любви – также составляющая того, кто есть Бог. Значит, чем глубже я способен любить, тем больше Бог становится частью меня. Вот почему никакая религия не может в конечном итоге исчерпываться надлежащими убеждениями и верованиями. Все они – только пережитки религиозной власти. Религия должна прежде всего улучшать жизнь – посредством любви. Именно это имел в виду Иисус, когда говорил, что человеческая жизнь не для того создана, чтобы подчиняться правилам дня субботнего, а эти правила созданы, чтобы сделать лучше человеческую жизнь. Внезапно суть этики рассматривается не с позиций добра и зла или даже справедливости и несправедливости, и уж конечно, речь не идет о сводах правил и законов, перечисленных в священных текстах или высеченных на каменных скрижалях. Нет, этика всегда предназначалась в помощь распространению жизни. Каждый поступок, будь то деяние человека или сообщества, следует расценивать как верный или неверный исключительно на том основании, благоприятствует ли он жизни других или ухудшает ее. Если мой поступок принижает ближнего, он принижает и меня. В преуменьшенной жизни нет места святости. Приниженная жизнь никогда не будет жизнью в любви.
Вновь и вновь нас возвращают к задаче – обрабатывать наш опыт, искаженный временем и ограниченный пространством, с помощью того, что, как нам кажется, не зависит ни от времени, ни от пространства. Мой опыт, связанный с Богом, попадает в категорию, которую я называю «сущее». Если Бог – «основа всего сущего» (эту фразу я приписываю главным образом мыслителю Паулю Тиллиху, сформировавшему мои теологические убеждения), тогда мое «сущее» – не только часть «сущего» Бога, но и участие в этом «сущем». Это означает, что истинное поклонение практически не имеет отношения к восхвалениям, а скорее представляет собой смелость быть всем, чем я способен быть. Истинное поклонение – процесс, который подразумевает и прославляет следующий факт: чем глубже и полнее я могу быть тем, кто я есть, тем больше я делаю видимым Бога, который сам понимается как сущее. Тогда этот Бог становится не обособленной сущностью, а глубинным аспектом самого сущего, бытия, присутствующим в каждом живом существе, но выходящим на уровень самосознания лишь в человеческой жизни.