Он много слышал о коварстве фракийцев, об их умении устраивать противнику ловушки. И он удивлялся, что до сих пор они не напали из засады даже на арьергард, чего он очень боялся. Что же они замышляют сейчас?
Он предпочел не делиться с командирами когорт своими мыслями о том, что фракийцы способны на любой подвох. Пусть лишь для него остается загадкой их необычное поведение.
Едва римляне закончили укрепление насыпи с помощью кольев и поперечных связок, как стало темнеть. Фракийцы вели себя спокойно, не подавали никаких признаков того, что собираются нарушить спокойствие противника. Вероятно, они решили начать сражение на заре. Но нападать днем, да еще на открытом месте?! Это противоречило фракийской тактике...
Когда уже совсем стемнело, римские секретные посты заняли свои позиции, но не обнаружили ничего подозрительного. Некоторые из них расположились у самого берега реки, откуда можно было ожидать внезапного нападения фракийцев.
У всех главных ворот лагеря была выставлена усиленная охрана.
Воины легли спать.
Может быть, случайно вышло так, что войска встали лагерем одно против другого на берегах одной и той же реки? Может быть, нигде не было более удобного и более широкого плацдарма для размещения двух армий? Словно полководцы по молчаливому соглашению избрали это место для встречи, и у каждого из них были свои соображения остановиться здесь. Или правильнее — римский военачальник избрал этот берег, а фракийский предвидел, что лагерь будет находиться именно тут. Потому что он знал, что римляне выбирают для лагеря пространство у реки и на открытом месте. А поскольку известно, какое расстояние может преодолеть за день римская армия, вовсе нетрудно предположить, где она остановится к такому-то сроку.
Войска не знали друг друга, в войнах до сих пор не встречались, и было нормальным их взаимное уважение. Ибо если уже известный противник заслуживает уважения, потому что его воинские качества прошли проверку, то незнакомый тоже заслуживает уважения, как раз благодаря его неизвестности, делающей его загадочным и способным удивить какой-либо неожиданностью.
Помпедий Долабелла не раз командовал войсками в сражениях и знал, что никакая сила не могла расстроить ряды его воинов, нарушить боевой порядок римского легиона. Он хотел только одного: чтобы эта ночь в лагере прошла спокойно. А рано утром он поднимет отдохнувших воинов в бой с легко и сравнительно слабо вооруженным противником, о котором имелись сведения, что он может быть опасен только для армии с невысокой воинской моралью. Конечно, это не давало римскому полководцу оснований несерьезно относиться к противнику. Никакая самоуверенность не должна переходить в легкомысленную самонадеянность. Особенно по отношению к врагу, сведения о котором получены из третьих рук. Потому и сейчас Долабелла приказал принять все меры предосторожности и расставил сторожевые посты позади рва так близко, как сделал бы, организуя ночлег поблизости от любого другого, заведомо сильного противника. Ничего, что их разделяла река, бывшая весьма надежной преградой, исключавшей внезапность нападения.