Лицо Суллы на мгновение прояснилось. Но тут же он снова стал озабоченным. И сказал почти сухо:
— Я склонен поверить, что ты прав.
Но Гортензий не счел лишним добавить:
— В данном случае не нужно пренебрегать еще одним обстоятельством: человек, у которого нет никаких связей в Риме — ни родственных, ни дружеских, ни служебных — гораздо надежнее, чем человек благородного происхождения, связанный с тщеславными соперниками из влиятельных родов, с военачальниками, с претендентами на преуспевание.
Сулла бросил на него взгляд, в котором было больше любопытства, чем укора:
— Откуда идут столь пессимистические размышления? Особенно сейчас, когда у нас есть все основания быть довольными победой над сильным противником?
Гортензий ответил:
— Человек, даже когда он счастлив, должен задумываться и о том неприятном, что с каждым может произойти. Потому что военное счастье непрочно.
Сулла прикрыл глаза, может быть, для того, чтобы скрыть свое нежелание согласиться с этой малоприятной истиной.
— Действительно, благородный Гортензий, счастье — это нечто преходящее. Но именно поэтому мы заботимся, чтоб оно сопутствовало нам как можно дольше. А что ты имеешь в виду, напоминая мне об этом?
Гортензий высказал вслух только конец фразы, которую произнес мысленно:
— Ты должен иметь больше верных людей.
Сулла ответил, как бы возражая на то, о чем промолчал его преданный советник:
— Я рассчитываю на верность моих соратников. Они ведь тоже вкушают плоды моих побед.
Гортензий сдержанно поднял брови, тем самым смягчая возражение и в то же время делая свой ответ более убедительным:
— Верность, не испытанная при неудачах, еще не верность.
Сулла отвернулся, чтобы не выдать неприятного подергивания век, которое он ощутил при упоминании об этой опасной истине. Потом вновь обернулся к Гортензию:
— Даже если твой знатный и храбрый юноша понадобится мне, пусть бессмертные боги не пошлют Риму новых испытаний.
Он сказал это не только для того, чтобы опровергнуть предположения Гортензия, но и чтобы тот знал, что Сулла желает Риму гражданского покоя.
— И когда же ты покажешь мне своего знатного пленника?
— Как только тебе будет угодно принять его.
— Благодарю тебя, благородный Гортензий. Ты хочешь подарить мне то, что подарить может не каждый, и то, что не каждому может принадлежать...
— Не каждый может быть Суллой...
27.
Еще служа в армии Митридата, Спартак по слухам знал Суллу как покорителя многих народов и опустошителя их земель. Ему было известно, что Сулла внушает страх врагам, и не щадит побежденных.. Но когда Спартак впервые пришел к Сулле и остановился перед ним, чутье подсказало ему, что с этим римским патрицием надо держаться с обычным достоинством.