— Любопытно!
— И очень! Куда делись деньги? Во-вторых, поручика Лермонтова, яко самоубийцу, надлежало хоронить с палачом: привязать за ноги и на веревке тащить в бесчестное место. Там и закопать. Дуэлянты по закону приравниваются к самоубийцам. Протоиерея же Александровского призвать к ответу: зачем схоронил Лермонтова честно, и отпел, и земле предал по-христиански…
— Позвольте. Лермонтова-таки отпевали? В церкви? Священник засмеялся:
— Нет… Процессия только ждала около церкви… Два часа стояли. Церковь-то открыть не могли: ключи я унес, не дал сквернить храм. Тогда сказанный протоиерей, в полном облачении, с кадилом и песнопениями, проводил гроб на кладбище, там и совершил все обряды… Двести целковых ассигнациями получил за это — и молчок! Что теперь делать?
— Напишите, отец Василий, рапорт.
— Вам? Или на высочайшее имя?
— Ну зачем же? В духовную консисторию.
— А может, вам лучше? Вернее будет…
— Нет, в консисторию. Мертвецы нас не интересуют. Они поднялись и пошли в Пятигорск — переодетый жандарм и жирный священник.
Я выскочил из-под дерева и плюнул им вслед. Священник оглянулся. Я плюнул еще раз и дерзко посмотрел на него. Священник догнал ушедшего вперед жандарма и что-то сказал ему. Тот обернулся. Я плюнул в третий раз… Жандарм сделал несколько шагов в мою сторону, но в этот момент выскочила Вига, схватила меня. Жандарм махнул рукой и пошел дальше…
На другой день Вига провожала меня горьким плачем.
Генерал Раевский не угодил кому-то из высших начальников, и теперь к нам в командиры назначили Анрепа. Анреп задумал нанести решительный удар убыхам. Нынче они особенно расходились на побережье. Для этого Анрепу, конечно, понадобились тенгинцы. Все привыкли считать нас несокрушимыми, а на самом деле, что осталось от полка после весенних походов? По углам говорили, что Анреп чуть не поссорился из-за своего плана с Граббе, и дело якобы дошло до Санкт-Петербурга. Пока я лечился в Пятигорске, вопрос в верхах был решен, и на зимних квартирах приготовились в поход.
Я прибыл в Тамань, как барин, — к самой амбаркации. Эскадра вышла в море, держа курс на мыс Адлер, где четыре года назад погиб Александр Бестужев. Мы высадились примерно в такую же пору, что он. Но тогда лес доходил до моря, а теперь на обнаженном берегу стояли два блокгауза. Несколько дальше возвышалось сооружение пятиугольного бастионного начертания — «укрепление Святого духа». Надо прямо сказать, этот дух не был похож на святого! Он был переполнен запахом гниющих болот, кишел миазмами. Какое могло быть здесь укрепление духа, если даже на дальнем рейде матросы заболевали лихорадкой и горячкой!