Их произвели в прапорщики, а меня в подпоручики. Хлюпин приказал мне принимать для командования роту. Я даже не улыбнулся.
— Что же вы. господин Наленч, стоите, как неживой? Вид у вас совсем не тенгинский, — сказал полковник. — Рота ваша нынче невелика, в ней всего шестьдесят человек, но каких! Я всегда говорю, что кавказский солдат стоит двадцати российских!
Я принял роту с новыми унтерами и одним барабанщиком. Ни одного горниста, чет даже писаря. Ну что ж! Я сделал писарем одного вольнопера. И все-таки это была рота — большой человек, а я его голова!
— Буду просить отдых тенгинцам, — сказал Хлюпин. — Два года мундиров не строили, штыки погнуты, переломаны, ложа ружейные в трещинах, затворы не работают. Куда это годится! И музыкантов нет! Как можно без музыки?
На этот раз Хлюпина послушались Какой-нибудь месяц прошел — и люди начали оживать! Чинили амуницию.
ружья, шили мундиры, отлеживались в госпиталях, словом приобретали «тенгинский» вид. Полковник Хлюпин начинал утро с заглядывания в каждый уголок. Что-то в нем было от генерала Дверницкого, и я подолгу смотрел на него. Он это заметил.
— Вы что, гипнотизируете меня, господин подпоручик?
— Напомнили первого командира, вот и смотрю…
— А кто ваш первый командир?
— Генерал Дверницкий.
— A-а… Слышал… Хороший, говорит, был генерал! Умница. Только вот пропал ни за что со своей волынской авантюрой.
— То не было авантюрой, — сказал я с прежним волнением. — Генерал Дверницкий был уверен, что идет за правое дело… Но он ошибался…
— Может быть, может быть… Не хочу оскорблять вашего генерала, господин Наленч. Надеюсь, вы это поняли?
— Да, господин полковник.
— А теперь вот что: я слышал, вы любите поэзию. У нас в полку есть прапорщик Федоров. Он там что-то пописывает. Конечно, не Лермонтов, но все же… Свяжитесь с ним и организуйте театр. Чтобы в рождество развлечь наших многострадальных братцев.
Я это выполнил, и к рождеству у нас был спектакль. Занятий до января не было. Хлюпин распустил солдат и разрешил наниматься на вольные работы, чтобы они поправили свои дела к новому году.
Полковник Хлюпин предложил мне поехать на целый год в Харьков. Там, при резервной пехоте одного из армейских корпусов, обучались достойные стать офицерами.
— Хотел предложить вам еще в начале года, когда был получен высочайший приказ о комплектовании Кавказского корпуса образованными офицерами, да вы заболели, а потом убыхский поход…
Меня бросило в жар. До сих пор я считал, что образован не хуже других подпоручиков. Хлюпин это заметил.
— Прошу не думать, что считаю вас необразованным офицером. Но более подходящих курсов нет… С тех пор, как вы учились, прошло, как-никак, десять лет, и в военных науках появилось кое-что новое. Кроме того, как иначе вы отдохнете? Хотите вы такую командировку?