— А тебе кажется, что ты думаешь, а другие не думают?
— Как раз напротив. За нас думает начальство. Нам
незачем утруждать голову. Наше дело маршировать и слушать команды.
Это не умерило пыл Вацека. Вскоре он завел разговор о декабристах:
— Я слышал, что Кшижановский договаривался с ними о совместном восстании.
— Я ничего не слышал.
— А я, знаешь, думал и пришел к выводу, что ты прав, — декабристы были умные люди.
— По-моему, я с тобой о декабристах не спорил.
— Ну как же! Помнишь, в день коронации…
— Очень хорошо помню это и все остальное… И повторяю — о декабристах с тобой не спорил и спорить не мог, потому что я о них знаю только одно — Бестужев, Пестель, Рылеев,
Муравьев-Апостол и Каховский повешены тринадцатого июля тысяча восемьсот двадцать шестого года, когда мне было всего четырнадцать лет. А за что их повесили, не знаю.
И какое мне дело до российских мятежников!
— Но ты говорил, что они умные люди, — не унимался Вацек.
— Я полагаю, они были образованными офицерами. Отвяжись!
И все-таки Вацек от меня не отставал:
— Куда это ты ходишь три раза в неделю?
— Извини, что не доложил. Гуляю по городу.
— Ты раньше никуда не ходил.
Вскоре Вацек встретил меня и панну Ядвигу в Лазенках. У него не хватило скромности пройти молча. Бесцеремонно остановил меня каким-то пустяковым вопросом.
Я ответил и хотел продолжать прогулку, но он сказал:
— Что же ты меня не представишь панне!
— По-моему, вы знакомы, — отвечал я. — Ты говорил, что панна танцевала с тобой на балу в дни коронации.
— Я?! — воскликнула Ядвига.
Вацек покраснел.
— Ты что-то напутал, — сказал он. — Я ничего подобного не говорил. Но раз ты не представляешь меня, я представлюсь сам.
И он отвесил ей почтительный поклон. Я думал, что этим все кончится и Вацек уйдет восвояси. Но он отправился с нами и, как всегда, рассказывал истории,
из которых выходило, что он очень интересен и пользуется огромным успехом в свете. Я ему, разумеется, не мешал.
«Пусть панна Ядвига сама сделает вывод», — думал я.
С этого дня кончились наши мирные прогулки. Вацек начал подстерегать нас. Панна Ядвига слушала его болтовню, улыбалась, задавала вопросы,
и я начал подумывать, не следует ли мне удалиться. Но… однажды, прощаясь, панна Ядвига незаметно передала мне записку.
«Послезавтра, в это же время, жду вас на Сольце у старой пивоварни».
…Мы молча обошли раза три старую пивоварню.
— А теперь пойдемте в Лазенки, — сказала панна Ядвига.
Сатир уже издали обратил на нас внимание и, казалось, был очень доволен, что мы все-таки пришли.
Панна Ядвига положила ему на колени веточку жасмина.