Несколько дней после этого она просто не замечала его, игнорировала, смотрела так, словно он – часть обстановки.
– Вы что, поссорились с Мироном? – спросил Валентин Гаврилович.
– С чего ты это взял, папа?
– Ты вроде бы его избегаешь.
– Тебе показалось.
– Может, и показалось, – насмешливо согласился он, ничего не заподозрив.
Потом жизнь вошла в привычную колею. И Мирон тосковал, не имея возможности поговорить с Женей, дотронуться до нее.
В начале декабря того года ему исполнилось восемнадцать, Евгения на празднике не появилась, и он сильно напился от отчаяния.
Была уже почти полночь, когда кто-то постучал в его дверь. Он распахнул ее и никого не увидел, только на полу белел небольшой конверт. На нем было написано: «От Жени».
Сгорая от нетерпения, непослушными пальцами он разорвал конверт и обнаружил короткую записку: «Приходи в двенадцать часов к кусту шиповника».
Он не мог поверить своим глазам. Что это могло значить? Ночью, в холод идти к кусту шиповника?! Да она смеется над ним!
Мирон сердито отшвырнул конверт, лег в постель. Но через секунду вскочил, оделся и выбежал из дома.
Его ноги проваливались в снег, он несколько раз споткнулся, пока добрался до назначенного места.
В небе висела удивительно яркая луна, напоминающая фонарь, освещающий все вокруг – снег, кусты и… никакой Евгении.
Он чертыхнулся и собрался уже вернуться в дом, как вдруг кто-то набросился на него сзади. От неожиданности Мирон упал в снег.
– Ты? – выдохнул он, увидев оседлавшую его Евгению.
А дальше начался такой шабаш, что любая панночка нервно летала бы вокруг на метле.
Мирон потерял счет времени и перестал ориентироваться в пространстве.
Его распахнутая шуба уже давно была засыпана снегом, который таял под его телом, сам Мирон терял остатки сил и готов был молить о пощаде, а девушка все скакала на нем. Ее зрачки расширились и глаза стали черными, волосы метались, как живые.
Наконец, когда Мирону уже казалось, что сознание вот-вот покинет его, Евгения вскочила с него и умчалась.
Он облизал губы и почувствовал соленый привкус своей крови. С трудом поднялся на ноги и, не запахивая шубы, качаясь и то и дело падая на колени в снег, добрался до дома.
Поднялся к себе, держась за перила и моля судьбу лишь о том, чтобы никто его не увидел.
Но в доме уже все давно спали – и хозяева, и обслуга.
Мирон с трудом стащил с себя одежду. Это несложное действие лишило его последних сил, он как подкошенный упал на постель и проспал так, лежа поперек кровати, до самого утра.
Когда он встал, то почувствовал себя значительно лучше. Забравшись под душ, он стал намыливать тело душистым мылом и вдруг увидел синяки…