Еще через несколько дней было оглашено завещание. По нему две трети состояния миллиардера отходили его дочери, треть – племяннику.
Шурину, его жене и брату разрешалось жить в доме Бельтюкова, или же его дочь должна была купить им жилье. Кроме того, всем было положено ежемесячное содержание. Брату и шурину также выделялись акции в бизнесе, которые они не имели права в течение 50 лет продавать на сторону, все сделки можно было совершать только в семье.
Весьма приличные деньги завещались обслуге.
Что делать теперь с основной частью завещания, никто не знал. Кто может наследовать Евгении, тем более если она сама скончалась раньше завещателя?
Юристы принялись перелопачивать законы.
По всему выходило, что основными наследниками становились Мирон Порошенков и Филипп Яковлевич Бельтюков.
Мирон был откровенно рад свалившимся на него деньгам. Но он вовсе не собирался вкладывать деньги в бизнес.
Он заявил родственникам, что теперь воздвигнет Евгении усыпальницу, столь же прекрасную, как Тадж-Махал.
– По-моему, парень сошел с ума, – печально вздохнула Вера.
– Не могу с тобой не согласиться, – тихо проговорил ее муж Василий Афанасьевич Артамонов.
Он-то как раз весь был погружен в проблемы бизнеса, который лишился старого хозяина и не обрел нового.
– Что же нам делать? – спросил Василий Афанасьевич Филиппа Яковлевича.
– Представления не имею, – ответил тот, – ты ведь знаешь, Вася, что я не бизнесмен и не юрист.
– Так надо советоваться с юристами, – решительно вклинилась Вера, – и нанять лучших.
Мужчины согласились с ней.
Инна стояла у окна веранды и смотрела в сад.
Ее тонкие пальцы задумчиво скользили по холодному стеклу.
Она вспоминала свой короткий, но бурный роман с Мироном.
Казалось, что он случился только вчера.
Она приехала к матери на каникулы и была искренне рада, что Евгения в этом году отдыхала за границей.
А Мирон остался в доме дяди.
В детстве у Инны были хорошие отношения с Порошенковым. Они вместе играли, занимались с одними и теми же учителями, ухаживали за собаками и даже устроили свою школу дрессировки.
Евгения собак не любила, говорила, что от них псиной пахнет. Мирон смеялся и при каждом удобном случае подшучивал над сестрой.
Инна была его молчаливой союзницей.
Но потом дети подросли, и их отношения изменились. Инна стала краснеть и замыкаться в присутствии друга детства. Ей казалось, что у нее не такие длинные ноги, как у Евгении, не такая тонкая талия, на лбу прыщи и на бедрах лишние килограммы.
Мама ее не понимала, говорила, что у нее просто-напросто переходный возраст, все пройдет.