«ЗДРАВСТВУЙТЕ, ГОСПОДА ПОЛИЦАИ!»
Спиридон лег на дно телеги, устланное мягкой, сочной травой для лошади, и загляделся в небо.
Оно было по-августовскому светло-голубое. Высоко стояли сотканные из белых легких волокон тучки-марли. А под ними медленно кружили два аиста.
Один аист стал снижаться, будто к чему-то приглядывается. Уж не Юстю ли увидел? Екнуло сердце…
Думал после встречи с Юстей, что вскоре навестит ее, но это «вскоре» растянулось на шесть месяцев. Не посылали в те места. С Верой Александровной и Аленкой на этой телеге — Каспрук телегу и лошадку за бесценок купил в фольварке — они изъездили множество дорог. Чуть ли не всю Волынь. И связных, и донесения, и приказы возили в Аленкиной перинке. Мотались между партизанами и подпольем области… Павел Осипович похудел, побледнел от переживаний, а Вера Александровна упрямо не соглашалась сидеть дома: «Мы втроем где хочешь проберемся…»
Аленка не выдержала зноя, комаров, тряских дорог, с ней что-то приключилось: стала крикливой, капризной, ночами не спала. И Спиридон ездил теперь один.
Вот уже месяц, как Конищук сделал его «торгашом». Спиридон брал из лагеря зерно, семечки, по дороге собирал грибы. И продавал на рынке. Иногда покупал у немцев батарейки… К Усатому Чучка или Голембиевский привозили оружие, донесения от торчинского подполья. Ну, а все это доставлял в отряд Спиридон…
Настороженный луцкий рынок. Люди все время оглядываются: боятся облавы. Цены баснословные, особенно на соль, сало, мед, сапоги… Какого-то дядьку обступили — целую торбу соли развязал. Спиридон сжал кулаки — вот гад, не иначе выдал партизана и получил за это вознаграждение. Немцы за каждого выданного партизана дают полмешка соли…
В этот раз, быстро продав все, что привез, и купив четыре батарейки, Спиридон поехал к Усатому.
Дядя Антон Доля в самом деле усатый, краснощекий и веселый. Спиридон любил бывать у него. Они весело обедали, весело играли в домино…
Вот и сегодня, пропуская Спиридона во двор, он крикнул:
— Племянник! Ну-ка, показывай, сколько денег нахапал?
— Много, дядя. Карманы трещат, — засмеялся Спиридон.
Вот и Доросинь…
Пока Спиридон обедал, тетя Ярина готовила передачу партизанам, бормотала незлобиво:
— От, бисовы дети, сделали меня самогонщицей и спекулянткой. Смотрите, приучите меня к этому делу, так и после войны не отвыкну, буду торговать самогонкой…
Упаковав свою передачу, тетя Ярина протянула Спиридону пистолет:
— Спрячь получше. Нашла. Видно, пьяный немец потерял.
У ворот тихо сказала: