— А где вы с ним сошлись? — удивился Спиридон.
— Ходил, как и ты, курьером в Горохов. И завернул в Зеленое. Катерину навестить. А ее в Германию угнали. Ух, гады! Я к Савке… Нет дома. Я к Миколе закатился прямо в хату. Тот успел уже семьей обзавестись: жена, ребенок… «Ух ты, предатель, — говорю, — выходи-ка в сад…» А он упал, колени мои обнимает. И жена как заголосит: «Ой, не убивай Миколу, что ж я одна с ребенком буду делать?..» А Микола икает от страху и бормочет, что выгнал его Савка из полиции за плохую службу. Плюнул я и ушел… А ты говоришь — кремень…
Горько и вкусно запахло дымом. Они приближались к партизанскому отряду.
«БЫВАЮТ ОСЕНЬЮ ТАКИЕ ДНИ ПОГОЖИЕ…»
Спиридон возвращался из Маневичей. Ходил туда пешком — захромала Рябая, к тому же примелькался уже «полесский торгаш» полицаям. Вот и перевел его Конищук, как он выразился, «на ближние пешие маршруты»…
В Маневичах Спиридон должен был рассмотреть немецкий пункт, расположенный на вокзале.
Вокзал немцы обнесли высоким бетонированным забором, в заборе оставили дырки, оттуда выглядывали широкие дула станковых пулеметов. Видны они были и из окон вокзала, и даже из небольшой башни на чердаке. На ночь немцы и полицаи собирались на вокзале и просиживали там до утра. Боялись нападения партизан.
Спиридон, разглядывая вокзал-крепость, не заметил двух переодетых полицаев, шатающихся среди людей. Они-то и пристали к Спиридону: «Чего глаза таращишь?..»
Обыскали Спиридона, обругали последними словами, надавали тумаков и отпустили.
Идя по лесу, Спиридон придирчиво обдумывал сегодняшний случай, чтобы в будущем не попадаться так по-глупому… Шел и бесцельно скользил взглядом по стволам деревьев. Вдруг он увидел белку, пушистым клубком перелетающую с дерева на дерево. Белка… Это было так естественно и в то же время неожиданно, что Спиридон невольно остановился. Час назад его крепко держали в руках полицаи, их злые лица еще стояли у него перед глазами, заслоняя лес, — и вдруг сквозь все это прорвалась белка. Обыкновенная белка, озабоченная приближающейся зимой. Что это у нее в зубах? Сушеный гриб. На Спиридона ноль внимания, попрыгала дальше. Лица полицаев потускнели…
Спиридон огляделся вокруг. Впервые за много дней осенние надоедливые тучи покинули небо, низко висевшее над лесом, вымытое дождями до бледной голубизны. И солнце так же низко катилось, дробясь о черные оголенные ветви. Солнечные лучи почти не грели, и все же лес под ними сразу похорошел, повеселел. Деревья приосанились, нанизали на ветви искристые бусы из прозрачных капель. Жалкая зелень травы как-то сразу заиграла, стараясь украсить лес. На самой верхушке высокой ольхи зацепилась за веточку какая-то пичуга и, прижмурив глаза, посылала в небо, рассыпая над притихшим лесом, свою незатейливую песенку…