[18]. Низкие потолки, заставившие бы и гнома согнуться в три погибели, были «intime»[19]. Малюсенькие промозглые кухни с оборудованием, которому место в музее, считались «traditionnelle»[20]. Фактически во многих из этих домов годами никто не жил, они перешли владельцам по наследству, когда умерли предыдущие хозяева. И все же трудно было представить, что мы поселимся в подобной древней развалюхе.
Через несколько месяцев нам все же повезло. На склоне холма мы нашли дом с небольшим виноградником, а к саду позади дома примыкал Природный региональный парк Люберон площадью несколько тысяч акров. В двух минутах от дома располагалась чудесная старая деревня Менерб с каменными домами.
Первую ночь мы провели, как обычно ее проводят на новом месте – кроме кровати, почти никакой мебели. Кое-что должно было прибыть из Англии, но от радости мы не замечали неудобств. После первой прогулки в собственном лесу собаки были на верху блаженства. Менерб казался очень милым местечком. Рядом с домом был пруд. Соседей не наблюдалось. Наконец-то у нас появился свой дом. Мы стали настоящими жителями Франции.
Время от времени меня тянуло написать роман, но никак не получалось сесть за пишущую машинку. В Провансе вас все время что-то или кто-то отвлекает. Два человека имели прямое отношение к нашему дому. По наследству от предыдущих хозяев нам достались ближайшие соседи, хотя и жившие на приличном расстоянии от нас, Фостен и его жена Генриетта. Существовала давнишняя договоренность, что они будут ухаживать за нашим виноградником, и они занимались им с исключительным усердием. Почти каждый день мы видели, как Фостен едет на тракторе работать. В свободные минуты он делился с нами своими познаниями в области выращивания винограда и всех стадий превращения его в вино. Мы научились подрезать лозу, узнали, как хорошо горят в камине старые виноградные корни, и в глубоком волнении откупорили первую бутылку вина с нашего виноградника (никаких наград за него мы не получали, но вино было наше).
Так получалось, что в каждое время года появлялась своя увлекательнейшая причина не браться за работу. На пишущей машинке оседала пыль, а я все больше был склонен игнорировать муки совести – теперь-то я знаю, что большинство писателей в какой-то момент успешно овладевают этой способностью. Наступили vendanges[21], виноград был собран, и Фостен поставил свой трактор в гараж. Туристы разъехались, и пейзаж сразу стал заметно безлюднее. В воздухе запахло зимой.
Но если деревни и виноградники готовились впасть в обычную зимнюю спячку, то лес гудел от бурной деятельности. Открылся сезон охоты, и ни один заяц, ни одна красноногая куропатка и ни один кабан не могли чувствовать себя в безопасности до января, когда сезон заканчивался.