– Спасибо вам.
– Вам спасибо, благодарю за смелость и поддержку!
Итак, это был комментарий одного из организаторов сегодняшнего шествия, участники которого сейчас либо в камерах, либо в розыске. Александр Ведов, он, пожалуй, единственный из публичных организаторов акции, кто пока остаётся на свободе. А мы будем продолжать держать вас в курсе событий, оставайтесь с нами.
Муха только что проснулась. Вылезла из прогнивших внутренностей деревянной балки, лежащей одним концом в узкой реке, подпрыгнула, словно проверила, в состоянии ли она летать. Посидела на какой-то щепке ещё немного, пытаясь разлепить сонные глаза и вглядеться вдаль – нужно же понять, пришла ли весна, или ещё можно подремать – и полетела, на всякий случай пощупав крылом воду. От прикосновения муху обдало холодом, нет, не май в природе, хотя именно на этот месяц был заведён её, мухин, будильник. Ну да ладно – спать-то уже не хотелось, холод разбудил окончательно.
И полетела муха над заплесневевшими волнами, над проталинами, пышущими жаром и шмелями – опять эти гады проснулись раньше, над разъезженными разъезжающимися сугробами, уже давно не белыми, над дорогой, прозрачной, в которой муха разглядела себя гораздо лучше, чем в реке, мутной, ещё окончательно не скинувшей себя ледяные коросты… Полетела муха как всегда в деревню, к людям, там и поесть можно найти, и порезвиться в чьей-нибудь конюшне, да и вообще она же рождена для деревни, куда ей ещё лететь?
Вот уж и запах свежих бревён дурманит муху, совсем, значит, близко люди, вот и собаки залаяли… Что ж вы орёте как резанные? Ну, ничего, ничего – погоняю я вас ещё. А вот и дым, ох уж этот печной дым с запахом протухшей капусты, одним им можно наесться. Эх, деревня, эх, весна, здравствуй! Муха летала на уровне метров двух над землей, а была счастлива как на седьмом небе. Близко оно, счастье-то!
И так проказница вдохновилась новой жизнью, что и не заметила, как ударилась о стекло. Удар был не хилый – бедняжка аж потеряла на мгновение сознание. Очнулась в чьих-то волосах, но и оттуда её быстро смахнули, муха упала на бревно, ударилась. В нерешительности она подняла глаза на обидчика. Ждала, что сейчас он её прихлопнет. Но тот, и это чуткая муха поняла сразу, был далеко отсюда. От неё, мухи, от деревни и вообще от весны.
Где же был этот мужик, в чьих глазах плавало голубое майское небо, а в тех самых волосах, где муха уже побывала, ещё застряла кое-где седая зима?
Мужчина мыслями был в это время в городе, до которого отсюда километров триста. Он вспоминал, как будто отсматривал кадры плёнки, шествие RASSOLNIK’ов, уже успевшее прогреметь на всю страну. Вот летят в него и в толпу парней за его спиной бутылки и окурки, вот мерцают и взвизгивают сирены, вот все в дыму, вот кому-то он на бегу наступил на голову, кого-то ударил, кто-то врезал ему, вот площадь, заставленная омоновскими ПАЗиками и полицейскими машинами… Одна из них резко бьёт мигалками по глазам, к нему выбегают два человека в форме, хватают за воротник и тащат в машину, где, и он это заранее знал, уже ждала Оля. М-да, хорошо разыграли задержание, никто не заметил подвоха.