RASSOLNIKI знали, что на шествии будет провокация, и Рублева обязательно задержат. Об этом Ведова заранее предупредили знакомые полицейские. Но не выйти вместе со всеми Рублев тогда не мог. Поэтому и договорились с теми самыми сочувствующими знакомыми, что когда начнётся жесть – Рублёв выбежит на площадь, где его и подхватят, затащат в машину и вывезут из города. Одна была просьба у Рублёва – вывести его вместе с Ольгой. Без неё – как это часто бывает в первое время влюбленности – он не представлял своей жизни.
Для всех в городе он был задержанным. Политическим узником, конкурентом действующей власти, которая пошла на самые подлые меры по устранению соперника. И как не пытались менты оправдываться, что Рублёва в глаза не видели – кто ж им поверит! Общественники и журналисты такой шум подняли! Ведь Рублёв уважаемый журналист солидного издания, а не только кандидат в мэры! Так что власти испугались и вскоре выпустили из изоляторов многих повязанных во время шествия. Чтобы хоть как-то отмыться.
Все произошедшее в тот день послужило таким пиаром Рублёву, что больше и не надо. Даже те, кто вообще ничего не знал о нём, кто и на выборы никогда не ходил – теперь следили за его судьбой. А раз кандидата в мэры незаконно удерживают в застенках, значит, есть чего бояться власти и есть, что скрывать!
Вот только самого Рублёва такой расклад не радовал. Он все чаще бродил по деревне, куда уехал вместе с Ольгой, в глубокой задумчивости.
Местные мужики, обычно весёлые и жаждущие поговорить, к нему боялись подойти, считая его очень странным. А он никого и ничего не замечал, он снова и снова проматывал в голове события последних месяцев и просчитывал варианты, как можно быстро слить и себя и RASSOLNIK’ов. Но, главное, он пытался понять, как лучше проиграть на выборах, чтобы ещё большего греха на душу не брать. Но чем больше он думал, тем больше скисали мозги, как будто дым из печей, которые топили прошлогодними дровами, проникал и окутывал его голову изнутри. А тут ещё Ведов вчера огорошил и совсем выбил его из колеи. И расстроил так, что на утро Ольга вскрикнула, увидев его волосы. Они целыми прядями побелели.
«И зачем ему это надо, как ему помешать? Придумал же тоже! – продолжал размышлять Рублёв, сидя на бревне под окном небольшого срубленного домика, – Надо было его с самого начала убить, сдать, слить в СМИ! И все бы пошло по-другому!».
И не знал Александр, что больше его бесило в плане Ведова, который он вчера поведал ему по электронной почте: что он так по-скотски подставляет одну из девушек из группировки, кого конкретно он, правда, так и не сказал, или то, что, если все удастся, то Рублёву светит значок мэра. Этот значок он ненавидел все больше, как призывник, не мечтающий, но годный в армию, ненавидит заранее погоны и военные звёздочки.