Ладно, бог с ним, с Пчёлкиным. Остаётся баснописец Аристарх Морозов. Вот его можно подвинуть без страха и сомнений, но это уже ничего не изменит. Басни скромно расположились на полутора разворотах. А нужно не меньше пяти…
Рабочий день закончился. В крошечной приёмной стала красноречиво покашливать секретарша Лариса. Дубов раздражённо крикнул, что она свободна, а он пока поработает. Но только работай – не работай, выкраивай, гадай, чеши голову, наматывай круги по кабинету, вздыхай – а по всему выходит, что Неторопкину в этот номер не попасть.
Олег Васильевич вконец расстроился. Пока думал, что сказать автору, пока подбирал слова, Неторопкин объявился сам, откашлялся и на одном дыхании выдал заранее заготовленную фразу:
– Добрый вечер! Я пришёл, как вы велели. Что с моей рукописью? – и свое всегдашнее «Прошу прощения!» в конце не забыл присовокупить.
Отмучался, затаил дыхание – ждёт. Теперь дело за Дубовым. Но он-то, в отличие от Неторопкина, подготовиться к разговору не успел! И поэтому сходу сказал правду:
– Порадовать вас нечем. Да вы присаживайтесь! Послушайте…
– Михаил Геннадьевич, – обречённо произнес Неторопкин.
– Михаил Геннадьевич, – кисло повторил Дубов, – мы не сможем поставить ваш рассказ в номер.
– Понимаю, – тихо выдохнул Неторопкин упавшим голосом. Прощения он больше не просил.
– Да ничего вы не понимаете, – главред неожиданно почувствовал злость, – хорошая у вас рукопись. Просто отличная! Но поставить не могу. Площадей не хватает, а выкинуть кого-то не получится.
– Что вы! Зачем же выкидывать? Не надо из-за меня… – испугался Неторопкин и покраснел, – я ничего такого в виду не имел! Такие уважаемые авторы…
– При чём тут уважаемые или нет! – ещё сильнее закипая, перебил Дубов, – просто… обстоятельства. У одной юбилей, у другого знакомства, у третьего психика. Не подкопаешься.
– Понимаю, – снова сказал Неторопкин.
– В общем, Михаил… – Дубов снова затормозил, нетерпеливо прищёлкнув пальцами.
– Можно просто Михаил, – Неторопкин устал ждать, когда редактор запомнит его отчество.
– Вы же взрослый человек. Всё понимаете. Если бы я один решал, тогда дело другое, – Дубов поймал себя на мысли, что оправдывается, как школьник. Это выводило из себя: кто он такой, этот Неторопкин?! Но не оправдываться тоже не мог. – Короче говоря, знаете, в какой стране живёте. И потом, вы поздно обратились, – подвёл черту главред.
Неторопкин грустно кивнул и стал подниматься со стула. Олег Васильевич протестующе замахал руками, усаживая его на место.
– В следующий номер ваш рассказ точно пойдёт! Мы выходим через три месяца и… – Дубов осёкся и недоговорил.