Вспомнил, что апрельский номер целиком и полностью заказной, посвящённый сорокалетию их городка. Юбилей незначительный, такие даты люди-то не всегда отмечают, а уж города… N-ск был рожден волевым решением партии: воздвигли завод-гигант, а рядом, как водится, пристроился населённый пункт, отмеченный на карте России даже не кружочком, а крошечной точкой.
Однако мелкомасштабный повод давал большие возможности. На празднование выделялись деньги, и эти средства нужно было «освоить». Что же касается непосредственно «Лиры», то, при имеющемся небогатом финансировании, Дубов просто не имел права не воспользоваться открывшейся возможностью заработать на проплаченных статьях. Дыр в бюджете журнала столько, что главред не отказался бы праздновать юбилеи ежегодно.
Всё это означало, что «Птичьей стае» и её автору снова не повезло.
– Нет, в следующий тоже не получится. Будет день города, и… – Олег Васильевич поморщился, снял очки и сердито отшвырнул в сторону. Перед глазами немедленно расплылось, Неторопкин превратился в бесплотную серую тень. Дубов нашарил на столе очки и снова водрузил на переносицу. Мир обрёл привычную яркость и чёткость линий.
– Ладно, я пойду, пожалуй, – тоскливо вздохнул Неторопкин.
– Через полгода точно поставлю. Считайте, вы уже в номере! – торжественно провозгласил главред. Но сам, если честно, слабо в это верил. Шесть месяцев – долгий срок. Опять может выплыть какой-то юбилей. Или кто-то скончается. Неторопкин, похоже, тоже всё отлично понимал. Плечи его поникли, он изо всех сил старался скрыть разочарование. Скомкано попрощался, взял, не спрашивая разрешения, свою рукопись с редакторского стола и двинулся к двери.
– Михаил, – тихо позвал Олег Васильевич, – скажите, а кто вы по профессии?
– Инженер. Вы мне сейчас посоветуете заниматься непосредственными обязанностями? – неожиданно ершисто отозвался Неторопкин. – Не лезть в литературу?
– Вовсе нет, – устало возразил главред, – вам обязательно нужно в неё лезть. Это ваше место. Только «Лира» и литература – это разные вещи. Много вы написали?
– Три повести и десятка два рассказов. Ещё есть пьеса, – слегка растерявшись, ответил Неторопкин.
– Если они так же хороши, как «Птичья стая», вы обязательно пробьётесь. Я вам точно говорю.
– Спасибо, – смущённо пробормотал Неторопкин.
Спустя пять минут он летел по коридору, окрылённый, сжимая в руке бумажку с телефонным номером. У Дубова имелись какие-никакие связи в столице. А главред стоял у окна и задумчиво смотрел на тёмную улицу. Видел, как открылась дверь, и Неторопкин, споткнувшись, выбежал из флигеля и чуть не вприпрыжку помчался к воротам школы, смешно вскидывая ноги. Пусть хоть его мечта сбудется.