— Какое чудесное утро, не правда ли, мадам? — сверкая улыбкой, промурлыкала хищница. На меня не смотрела, пожирала взглядом поле, окутанное мглой, в которой едва вырисовывалась одинокая фигура моего мужа. — Чудесное, чтобы умереть, — добавила едко.
Прицельно метила мне в сердце, чтобы ранить как можно больнее.
— Ты же любила его, — тихо сказала я, ощущая, как к горлу подступает дурнота. Боюсь, еще немного, и меня стошнит прямо на роскошное платье этой женщины. — Разве можно желать смерти человеку, который был тебе дорог?
— Он сделал мне больно. Очень, — жестко усмехнулась герцогиня. — И должен за это заплатить. Своей жизнью. Но если останется калекой, меня это тоже вполне устроит.
— Если я сегодня овдовею, ваш супруг не дождется наследников. Будет сложно завести их от призрака, в коего вы без промедления превратитесь. Я слышала, тот, кто умирает в муках, вынужден вечно скитаться по земле, не находя забвения.
— Вы мне угрожаете? — хмыкнула ее светлость.
— Просто предупреждаю, — ответила невозмутимо, хотя внутри все кипело от гнева. — Я, в отличие от некоторых, предпочитаю играть в открытую. Теперь вы без всяких гадалок знаете, что вас ожидает.
Хихикать Опаль перестала. И скалиться в притворной улыбке тоже. Правда, не успела я почувствовать моральное удовлетворение, как меня окатила волна ужаса. Земля под ногами дрогнула — один раз, другой… Деревья на другом конце поля, словно молодая поросль, вырванная с корнем, разлетелись в стороны.
А меня снова затошнило — от невыносимого зловония, что источала оживленная магией громадная туша монстра.
Собравшиеся синхронно ахнули и разноцветной волной схлынули к своим экипажам. Гомон усилился, но едва ли он мог перекрыть звук шагов великана, напоминавший раскаты грома.
Земля тревожно вибрировала от малейшего движения чудища, и я вздрагивала каждое мучительное мгновение, которое, исчезая в воронке прошлого, приближало голема к сопернику.
От нестерпимой вони, напитавшей воздух, уже темнело в глазах. Бросив по сторонам взгляд, поняла: оказывается, дискомфорт испытываю только я. Остальные преспокойно дышали полной грудью и завороженно следили за творением земной и огненной стихии.
Созданная из камня фигура двигалась все стремительней. По серым трещинам, точно кровь по жилам, растекалось смертоносное пламя. Оно же полыхало в глазницах чудовища, а из его груди вырывался утробный звук, наполнявший пространство монотонным гулом.
Моран не двигался. Стоял посреди поля, и чем ближе голем к нему подбирался, тем меньше по сравнению с каменным монстром казалась фигура мужа. Так и хотелось крикнуть, чтобы бежал. Воспользовался силой, дарованной ему предками, но не для сражения, а чтобы вырваться из туманной клетки.