Голуб был доставлен в камеру, пришел в себя и пытался перерезать вены и сонную артерию не найденной при личном обыске кусочком бритвенного лезвия, что спрятал в ботинке, в узкой щели между подошвой и каблуком. Голуба перевели в лазарет и там зафиксировали, — его состояние удовлетворительное, жизни ничего не угрожает, хоть и крови вышло много. Врач сказал, что пока дознание проводить нельзя. Впрочем эти советы к исполнению не обязательны, Голуба можно выдернуть из больницы и еще с ним поработать, провести новый допрос.
— Нет, нет, пусть уж лечится, — смягчился Гончар. — Пусть отдыхает.
Он поблагодарил собеседника и сказал, что, возможно, сам заедет, попробует поговорить с Голубом по-хорошему, но не сейчас. Гончар положил трубку, отметив, что парень оказался крепким. Он ни в чем не признается, ничего не подписывает. Возможно, к тем негативам он не имеет отношения, — тогда пропадет вся долгая работа, которая пришлось проделать. Гончар этому не огорчился, он всегда считал, что работа чекиста в основном черновая, проверка, еще одна проверка, на множество неудач и ошибок, — и всего одна победа. А с Владимиром Голубом еще ничего не закончено, надо работать дальше.
Впрочем сейчас, когда часовщик показал на допросе, что иностранец Томас Нил имел контакт с Борисом Зотовым, картина следствия изменилась радикально. Всю первую половину дня Гончар читал досье дочери и зятя Шубина. Часть бумаг досталась Лыкову. Он читал медленно, вдумчиво, низко наклонялся над столом, будто плохо видел, часто хмурился невеселым мыслям.
Если лист бумаги разделить надвое вертикальной линией, и на одной половине записать положительные качества Бориса Зотова, а на другой отрицательные, а потом сравнить, — легко перевесят хорошие качества. Прекрасная учеба в школе, общественная работа, служба в армии, занятия спортом, снова учеба и работа… Уголовный розыск, райком комсомола, высокая должность в ЦК ВЛКСМ. Поезд следует в светлое будущее, не останавливаясь на полустанках. Можно эту жизнь рассматривать через увеличительное стекло, но с трудом найдешь мелкие пятнышки. Ну, когда-то в тесной компании, будучи навеселе, рассказал пару политических анекдотов. Что с того? Сейчас время либеральное. Конечно, за политический анекдот премии не выпишут. Но и к стенке не ставят, даже с работы вряд ли выгонят.
Поездки в социалистические страны, затем в европейские капиталистические государства: Франция, Германия. А вот теперь в США собирается. Если бы он был хоть как-то связан с американской нелегальной резидентурой, — он наверняка не вернулся бы назад из прошлой поездки во Францию, остался бы там, потому что здесь после истории с негативами стало слишком опасно.