— Послушай, о ребенке я узнал только сегодня. И еще не успел проникнуться теплыми отцовскими чувствами. Кстати: у меня зарплата триста тридцать плюс премия.
Она снова засмеялась, хотя на глазах блестели слезы. Казалось, она сейчас расплачется, раньше она умела плакать и закатывать сцены по любому поводу, — самому мелкому, ничтожному.
— Слабая женщина, должна объяснять сильному мужчине, где взять деньги? Хорошо, дам совет: у тестя займи. И не надо прибедняться. Это совсем не страшная сумма, — всего-то десять тысяч. Или ты боишься, что отдашь деньги родному сыну и тогда ничего не останется на лечение импотенции? Тогда все твои бабы спишут тебя со счетов, жена из дома выгонит?
— Ну, хватит…
— Хватит, так хватит. Ищи деньги, где хочешь. Жду неделю.
— Слушай, у меня дел невпроворот и поездка в Америку намечается, — сказал он. — Всего на неделю. Я не могу все отменить. Дай мне какое-то время. Вернусь и постараюсь собрать деньги. Займу, что-нибудь продам… Дай хоть месяц.
— Хорошо, пусть, дам тебе две недели. А потом буду действовать. Я знаю адрес твоего профкома, знаю имя секретаря вашей партийной организации. И где работает тесть тоже знаю. И еще — мне известен адрес районного суда. Я приведу туда двадцать свидетелей, своих соседей по дому, знакомых, родственников… Все они покажут, что мы жили одной семьей, вели общее хозяйство. Значит, по закону это твой ребенок. Твой. Я уже консультировалась с адвокатом. У нас тут не Америка, в Советском Союзе закон на стороне женщины. Понял?
Она прикурила новую сигарету, жадно затянулась и замолчала. Борис смотрел в ее злые безумные глаза, хотелось подняться на ноги и бежать отсюда без оглядки, со всех ног. Бежать, куда глаза глядят, лишь бы подальше от этой женщины. Через пять минут она встала и ушла. Он тоже поднялся, пошел по аллее к метро.
Борис снят трубку зазвонившего телефона и сразу узнал председателя кооператива кинематографистов Быстрицкого. Голос был тусклым. Антон Иванович коротко доложил, что вступление в кооператив откладывается до лучших времен, и Борис сам должен понимать, в чем задержка. Лучший выход, — встретиться с Морозовым, поговорить и решить все вопросы в четыре глаза, по телефону всего не скажешь. Хорошо бы прямо сегодня, часа в четыре на Сретенке, у памятника Надежды Крупской.
Борис ответил, что звонил Морозову несколько раз, но его никогда нет на месте. Отвечает помощник, обещает перезвонить, но не перезванивает. Все то, что Борис взял в долг, он готов вернуть хоть сегодня. И не его вина, что не получилось с машиной…