— Это тот самый Иванов? — и заволновался, как школьник. — Борис Семенович?
До Бутова домчали быстро, черная "Волга" остановилась на улице дачного поселка, с обеих сторон штакетник забора, старые яблони так разрослись, что домов не видно. Гончар отпустил водителя, потому что появилась мысль, закончив дела, завернуть на местный пруд и немного поплавать. Толкнул калитку, прошел по тропинке. Охраны не видно, собаки нет. Участок — соток десять, за деревьями одноэтажный дачный домик с небольшой застекленной верандой, когда-то дом был зеленоватого цвета, теперь краска выцвела почти до белизны, вся облупилась. У невысокого крыльца кусты роз, в пространстве между деревьями — пара грядок клубники.
Дрогнула занавеска на окне, по ступенькам спустился человек в светлых брюках и желтой тенниске навыпуск. В руке он держал соломенную шляпу. На вид мужчине было лет шестьдесят, простое доброе лицо, очки в темной пластиковой оправе, вьющиеся седые волосы. На улице встретишь, решишь, — это какой-нибудь институтский преподаватель гуманитарных наук. Загар на лице и предплечьях темный, не московский. Один знакомый шепнул, будто Иванова убрали из Первого главного управления, — сделали начальником какой-то секретной группы специалистов, которая сейчас работает в Афганистане. Но что это за группа, и почему именно в Афганистане, — об этом никто не знал.
— Значит, это вы Гончар? — спросил Иванов и протянул руку. — Очень приятно. Слышал о вас много хорошего.
— Спасибо, товарищ генерал.
Гончару хотелось сказать что-то приятное, но вышло лишь несколько общих фраз, и не о том, не от души, о погоде и лесных пожарах. Они сели на деревянных ступеньках.
— Я вашего Тома Нила узнал почти сразу, — сказал Иванов. — По моим прикидкам, он дважды был в Москве за последние четыре года. Под разными именами, немного изменив внешность… Позапрошлым летом в Москве проходил научный семинар по вопросам теоретической физики. В нем участвовали американцы, довольно большая делегация. И я пошел, чтобы встретиться с одним физиком ядерщиком. Мы познакомились в Нью-Йорке в начале шестидесятых. Я тогда работал в ООН. Ну, мы поболтали. И этот мой знакомый представил меня некоему Штраусу. Это и есть ваш Томас Нил. Тогда Штраус по документам состоял переводчиком и секретарем при одном физике теоретике. Видимо, в ЦРУ Нил на хорошем счету, если посылают на такие мероприятия.
— То есть он образованный эрудированный человек?
— Пожалуй. Это непростое дело — крутиться среди ученых. Нужна эрудиция, образование. Поднимите материалы по теоретической конференции по физике двухлетней давности. Наверняка где-нибудь найдется фотография Штрауса. Он говорит по-английски с характерным нью-йоркским акцентом. А первый раз я его видел мельком лет пять назад, тоже в Москве. Но подробностей той первой встречи уже не помню.