Учиться, учиться и учиться…
По-видимому, в основе разума лежит не некая фантастическая формула, а скорее терпение и настойчивость в применении простых, прямолинейных алгоритмов.
ЭТЕМ АЛПАЙДИН
Возможно, вам приходилось слышать про эти «грабли», что мол, в 1950–1970-х годах искусственный интеллект уже был переоценён, из соответствующих проектов ничего не вышло, а раз так, то и нынешнее увлечение ИИ — это просто блажь и всё закончится таким же пшиком. Мол, человек — это нечто абсолютно уникальное, его не воспроизвести.
Действительно, те изначальные кибернетические прогнозы, та робототехника и компьютерные эксперименты, которыми ознаменовалось становление теории и практики искусственного интеллекта, потерпели фиаско.
Но говорить, что это ставит крест на искусственном интеллекте как таковом, — смешно. Такой же «крест» поставил на диджитал-индустрии лопнувший в 2000 году пузырь доткомов — да, кто-то поторопился, да, кто-то не рассчитал, но это ошибки игроков, а не баг системы. Посмотрите на нынешний список Forbes и убедитесь в этом. И двадцати лет не прошло.
Да, изначальные прогнозы исследователей искусственного интеллекта не оправдались,
что, впрочем, и неудивительно, как минимум по трём причинам:
1) чрезвычайно низкая на тот момент вычислительная мощность оборудования;
2) тот самый, как его теперь называют, «нисходящий подход» (то есть желание воспроизвести человека в железе, а не создать искусственный интеллект с нуля, дав ему его собственное существование);
3) физическое отсутствие того, что мы сейчас называем «большими данными», — той самой Big Data.
В конце 70-х — начале 80-х надежды на искусственный интеллект в академическом мире были практически похоронены. Говорить о нём в научных кругах считалось дурным тоном — мол, не смогла, так не смогла, а оправдываться просто глупо. Это время называют «зимой искусственного интеллекта».
Но всё изменилось уже в середине 80-х: в 1986 году Род Брукс, о котором я уже упоминал, сформулировал «восходящий», или, ещё можно сказать, проэволюционный подход в создании искусственного интеллекта, точнее — мозга, а ещё точнее — нейронных сетей.
В общем, кажется, он прислушался к матери-природе и её эволюционной логике. Вместо того, чтобы пытаться воссоздать человека — это самое сложное (и, добавлю, противоречивое) из известных нам на земле животных, это чудо света, — он решил пойти другим путём, начать, так сказать, с другой фактуры.
— Может, нам амёбу какую-нибудь запрограммировать для начала, или таракана, например? Муравья?.. От менее сложного к более сложному, — вот что предложил Брукс.