Мое послание просило его вернуться, ради меня, а не ради себя, ведь сам этот эгоцентрист в жизни не попросил бы о чем-то, но он мог царственно сделать одолжение. Я не знала, можно ли вообще понять такое послание. Однако если кто и может, то только он.
* * *
Вопреки моим ожиданиям, он так и не появился в саду, хотя я ждала его до поздней ночи, и на следующий день тоже не пришел. На что я вообще надеялась, если задуматься? Хорошо еще, что слова, спрятанные в цветах, не позорят так, как слова, произнесенные вслух!
Я смирилась. Я все еще гуляла в саду, но, как раньше, для себя, доверяясь целительной силе природы. Я больше ничего не ждала и едва поверила своим глазам, когда Гедеонов появился на одной из дорожек прямо передо мной.
— Добрый вечер, Августа Стефановна, — кивнул он. Как будто ничего и не было! — Как вы? Что-то мы давно с вами не совпадали по времени наших прогулок.
Он предлагал мне завершение конфликта, или что там произошло между нами, так же ясно, как Мартынов когда-то предлагал увольнение. Сделать вид, что все нормально, забыть, не возвращаться к этому, вести себя, как раньше.
И какой соблазнительный это был вариант! Как будто мне хотелось долгих объяснений или неловкого молчания… Однако какая-то часть меня, та самая, которая первой забила тревогу, подсказывала мне, что это ненадежное решение. И у него, и у меня уже есть в памяти нечто такое, от чего нам не скрыться. Я хотела не прятаться от этого, а найти некое подобие равновесия.
— Здравствуйте, Владимир Викторович. Я очень рада, что встретила вас здесь.
— Почему же?
— Я бы хотела поговорить о том, что произошло во время грозы.
— Не стоит, — поморщился он. — Это слишком хороший вечер, чтобы портить его такими воспоминаниями.
— Позвольте мне объяснить, пожалуйста!
— Попытайтесь.
Он не уходил с дорожки, но уже не казался таким дружелюбным. Что ж, сейчас или никогда…
— Я не знаю, что случилось с вами той ночью. Но меня это и не касается, я не стала бы нарушать правила и вторгаться в вашу тайну, если бы у меня был другой выбор. Тогда у меня выбора не было, я и сейчас в это верю, после того, как сто раз прокрутила ту ситуацию в памяти.
— Если бы я вас в чем-то винил, вы бы не остались в моем доме.
— Но вы и не смотрите на меня так, как раньше!
— Я вообще ни на кого не смотрю, — усмехнулся Гедеонов.
— Вы знаете, о чем я. Я… Мне нравилось, как вы относились ко мне до этого. Понятно, что со снобизмом — но с таким же, как ко всем, и к вашим гостям, и к работникам, вы со всеми одинаково высокомерны.
— Льстить вы определенно не умеете, Августа Стефановна.