И все же я скучала, сама не зная, почему. С Никитой было прекрасно лететь по ночному шоссе и целоваться среди цветущих деревьев. Но когда я начинала говорить с ним об этих деревьях, о красоте неба, о том, что нас окружало, его это вгоняло в сон. Зачем ему такая болтовня, если глаза у него работают отлично и он сам все видит? Но он видел по-своему и не желал знать, как вижу я.
Я выполняла в поместье ту же работу, что и раньше, однако я уже не чувствовала себя по-настоящему важной. Оказывается, есть люди, которым не обязательно много говорить, само их присутствие наполняет тебя особой энергией, отзывается в тебе, и от этого становится очень-очень хорошо.
Гедеонов определенно принадлежал к таким людям, и я даже не удивилась, когда однажды проснулась с мыслью, что должна его вернуть.
Вот только как?
Любой вариант, который я продумывала, в итоге оказывался непередаваемо глупым, наивным или наглым. Он ничем не был мне обязан, эти встречи не были даже каким-то особенным договором между нами, который он нарушил. Среди всех ярких, богатых и уникальных людей, которые окружали Гедеонова, я была не слишком примечательна… Я была заменима.
Или нет?.. Ведь сейчас он проводил вечера не с кем-то другим, а один.
В общем, слов у меня не было, я никогда не любила бурные признания, а перед Гедеоновым и вовсе наверняка растерялась бы. Поэтому я решила идти другим путем.
Это ведь он мне рассказал про цветочные послания, и он знал об этом куда больше, чем я. Те букеты, что я составляла для его спальни, были единственной частичкой нашего личного общения, оставшейся при мне. Поэтому только так я могла доверить ему нечто по-настоящему важное.
Я не смела положиться на тот язык цветов, о котором он мне рассказывал. Найти в интернете информацию о значениях растений несложно, не в этом дело. Гедеонов попросту не увидит букет, и вряд ли он будет спрашивать кого-то, что за цветы перед ним. Поэтому передо мной стояла задача посложнее — сочетать ароматы цветов так, чтобы они стали признанием: я скучаю.
Тут у меня не было ни учебников, ни подсказок, я, как всегда, действовала по наитию. Это было непросто и небыстро, но я не замечала времени. Я бродила по саду, заглядывала в теплицы, вдыхала запахи цветов и все думала, думала…
Ближе к вечеру я решила, что основой обязательно должна стать галльская роза. Это был растрепанный, очаровательный в своей простоте темно-розовый цветок с удивительным запахом. Медовый, сладкий, очень глубокий и чуть дымный, он обволакивал, был важным, но не слишком навязчивым — как просьба, которую произносят вполголоса, а не кричат на всю округу. К розам я добавила пару фиолетово-синих веточек шалфея: их теплый запах сулил спокойствие и поддержку, о которых Гедеонов никогда не просил, но которые мне все равно хотелось ему отдать. Под конец я, подумав, добавила пушистую еловую ветвь. Запах ветви был сдержанным и строгим, горьким и благородным — аромат семи печатей, за которыми скрываются чужие секреты.