Он хотел уже повернуться и уйти, но разбойник остановил его окриком:
- Ни с места!.. Клянусь аллахом, сейчас получишь пулю!..
- Выходит, устроим здесь перестрелку?! - вызывающе спросил Намазгулу.
Зюльмат презрительно скривился:
- Ах ты, старый хрыч!.. А стрелять-то ты умеешь?
- Умею, Зюльмат, не разучился... Не раз отбивал у кочевников отары. Сам это знаешь. Или думаешь, Намазгулу постарел, лишился сил?.. Нет, племянник, я не из пугливых. И ты не покрикивай на меня - не боюсь!
Похоже было, что разбойнику стало неловко.
- Не верю я никому, Намазгулу,- угрюмо произнес он.- Человек - что зверь, сырым молоком вскормлен... Правда, мы делили с тобой хлеб-соль...- Зюльмат не договорил.
- Но мне-то ты должен верить!.. Ведь я не какой-нибудь там мальчишка, я старик!.. И если я пришел к тебе, значит, иного выхода у меня не было. Не по мне колхозная жизнь!.. Не мог я смириться!.. Остался без семьи, без дома, но головы я перед ними не склоню!.. Лучше умру в этих горах, под вольным небом... Пусть мое тело сгниет здесь, когда я околею, но я не желаю, чтобы сердце мое гнило при жизни там, в ихнем колхозе... Потому я и подался к тебе. Думал: пусть дни наши сочтены, но мы встанем спиной к спине и будем защищать друг друга. Но раз ты, Зюльмат, не веришь мне, я ухожу!.. Даже не оглянусь!.. Можешь стрелять мне в спину!
Намазгулу повернулся и медленно заковылял меж валунов вниз по тропе. Услышал, как позади щелкнул затвор.
- Эй, остановись! - крикнул Зюльмат.- Стой, тебе говорят!..
Старик продолжал идти. Сзади опять послышалось:
- Стой!..
Намазгулу не повиновался.
- Ах, так?! Тогда получай!..- крикнул в ярости Зюльмат.
"Все! - подумал Намазгулу.- Конец!.. Сейчас Зюльмат выстрелит..." Тем не менее он продолжал идти.
Секунды бежали, однако выстрела не последовало. Снова раздался голос разбойника:
- Погоди, вернись!.. Эй, Намазгулу, вернись, я пошутил!..
Старик не остановился.
Зюльмат быстро пошел следом за ним, догнал его уже на лесной тропе, преградил дорогу:
- Не осуждай меня, Намазгулу... Чувствую я, настали наши последние деньки... Потому я и сделался такой... Сам себя не узнаю...
Намазгулу вздохнул сочувственно:
- Будь проклята такая жизнь!
- Да, будь она трижды проклята! - сказал тоскливо Зюльмат.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
На Красные скалы опускалась ночь.
Зюльмат роздал своим людям остатки черствого хлеба и, памятуя о том, что ему сказал Намазгулу об отряде Гиясэддинова, направляющемся в этот район, велел им быть крайне бдительными.
- Разбейтесь на пары! - приказал атаман.- Один спит - другой караулит, затем меняйтесь!