И тут Антуан вспомнил про Симона Дюфура, вместе с которым они ввязались в ту заварушку с арабом, потом вместе скрылись в Легионе, и бок о бок служили почти пять лет. С Симоном они всегда находили общий язык, никогда не ссорились и доверяли друг другу. Вряд ли он изменил имя и адрес, живет, небось, по старинке – посиживает в баре, постреливает в тире, может еще волочиться за женщинами…
Отыскать Дюфура – точнее, его жилье – не составило труда. Он жил в криминальном районе неподалеку от Северного вокзала, все в том же доме с облупившимся фасадом, из которого однажды ушел искать лучшей доли, выбрав между тюремным сроком за поножовщину в баре, и войной в далекой стране то, что показалось им обоим более привлекательным.
Лестница на второй этаж была довольно крутая, с покосившимися ступенями. Памятуя о резких манерах некоторых бывших сослуживцев, Антуан решил остаться внизу, и остановился под распахнутым окном.
– Эй, Симон! Симон Дюфур! Надеюсь, тебя и сейчас так зовут! Симон! Выходи! Обними старого приятеля, сукин сын! Я специально приехал, чтобы с тобой повидаться!
Никто не ответил на его призыв.
– Эй, Симон!
Наконец на балконе показалась пожилая чернокожая женщина – худощавая, прячущая взгляд за вяло приспущенными веками.
– Нету дома, – проскрипела она.
– А когда будет?
– Мне почем знать.
– А телефон мобильный у него есть?
– Есть, вроде.
– Дайте мне номер, пожалуйста.
– Ха! А у меня он откуда!
И она развернулась, собравшись вернуться в свою квартирку.
– Поищи его в «Колодце», за углом. И напомни, что он бабке Лулу должен полтора евро!
– Обязательно напомню!
«Колодец» располагался на втором этаже кирпичного здания и напомнил Антуану приснопамятную «Саванну» в Хараре. Не архитектурой и запахами, а обилием чернокожих. Их здесь было большинство – десятка полтора против пяти-семи белых явно маргинального вида. Даже за стойкой стоял высоченный, толстый африканец со шрамами на лице.
– Я ищу Симона Дюфур. Вы знаете Симона? Он здесь бывает?
На его расспросы все реагировали сдержанно. Одни пожимали плечами, другие вообще отмалчивались, не облегчая себе задачу жестами. Бармен молча дунул в бокал, и принялся протирать его вафельным полотенцем – настолько серым, что вряд ли можно было ожидать стерильности, или хотя бы чистоты после такой обработки. Антуан почему-то вспомнил, как в племени буру изготавливали пиво и поморщился.
– Надеюсь, я его дождусь, – подытожил легионер свои улетевшие в никуда вопросы, и влез на свободный стул перед баром. – Плесни мне «Зеленой феи», дружище!
Черный гигант налил в широкий толстый стакан семидесятиградусную зеленую жидкость, положил поперек испещренную дырочками ложечку, а на нее – кусочек сахара. Облил сахар абсентом и поджег, коричневая карамель закапала в стакан.