Подъезжая к ферме, взглянула на часы: время прогулки. Но коров нигде не было видно. Ворота и в старом и в новом скотном закрыты наглухо, на затоптанном снегу следы сенажа, подмерзшего комьями. Рвано доносилось глухое мычание.
Она приоткрыла ворота старого помещения, протиснулась боком — длинный протяжный мык врезался в уши. И тотчас в дальнем конце и в ближнем замычали надрывно, не приветствуя — жалуясь! Словно поняли, кто явился. Рев покатился по обоим рядам, по головам — голодный, возмущенный, призывно-короткий и трубный, рвал теплый удушливый воздух, поднимаясь до крыши, распирая стены.
Зимина откинула капюшон, перешагнула транспортер, ползущий с навозом. По проходу навстречу растерянно шла Алевтина, со скребками в руках застыли Женя и Татьяна Леднева — все трое здесь были!
— Почему коровы не на прогулке? — вскричала, не здороваясь, Зимина. Алевтина что-то вяло проговорила, гнев спазмой сдавил горло Зиминой, сжал голову. — Сейчас же вывести! — она повернулась, вышла и почти бегом, задыхаясь, дотянула до нового скотного.
И встала при входе, справляясь с волнением. Рваное гулкое мычание билось о стены. Мужчины возили скребками по полу, засыпанному опилками, маячили женщины. Коровы вытягивали морды над пустыми кормушками, трубили истошно — как только не разрывалось сердце телепавшихся тут людей.
— Почему коровы привязаны?! Что за безобразие? На прогулку! — в полный голос крикнула Зимина.
И сама бросилась отпускать механизированную привязь. Загремели цепи, отпадая от трубы, протянутой над коровьими головами. Раиса Петровна, с жидкими светлыми прядями волос из-под платка на бледном худеньком лице, отставила вилы, хмуро смотрела на такое самоуправство.
И она, и дочка в очках, недавно родившая, пошли сбрасывать цепи, которые не отпали.
— Звенья узкие, не спадают с крюка, и когда только новые сделают? — ворчала Раиса Петровна и хлопала коров одну за другой по спине: — Пошла, ну, пошла, кому говорят!
Молодые закричали визгливо, с досадой. Коровы, пятясь, избочась, выдвигались на дощатый, сырой, отчищенный настил и бежали, громыхая копытами, поскальзывались, оскальзывались, припадали на колена, натыкались друг на друга, крутились, цеплялись рогами, вскидывая задние ноги, попадали на мертвый транспортер, вздымали навоз и неслись, словно молодые телки, на улицу в распахнутые ворота и там, на солнечном снегу, снова взбрыкивали — возможно, от радости.
— Коровы давно не гуляны! — возмутилась Зимина.
— Видите — транспортер стоит, никак не дождемся вашего Барсука. Вон что наделали! — горестно сказала Раиса Петровна. — Только подчистили — опять чистить! — Она смотрела на заляпанный вонючей ржавью халат, на разбрызганную по настилам навозную жижу.