Торф уже навозили к Холстам — с добавками удобрений он должен дать высокий урожай. Резерв, который, говорят, грех не использовать. Что же, резерв так резерв.
Проезжая мимо черно-бурых груд, заваливших Холстовское поле, Зимина поморщилась — не нравился ей этот торф, много дровяной примеси, коли весь такой, то и копать, и возить незачем — только землю захламлять.
Если провести прямую между Редькином и Сытовом и посчитать ее за основание треугольника, то вершиной будет Угрюмово — деревушка небольшая, к которой пока и шоссе не проложено, мука мученическая добираться туда, особенно весной и осенью, когда глина разворочена тракторами. По снегу-то — скатертью катись: девственно-белая, широкая накатанная дорога там, где весной будет топь.
Разработку вели в стороне от Угрюмова, у чахлых берез на болотце. Горы черно-бурого торфа обставили дорогу. Бригадир в справных сапожках и хорошем пальтишке — Зиминой часто бросалось в глаза, как хорошо одеты их женщины, вот ведь только по чуть порыжевшей чернобурке можно догадаться, что пальтецо не новое, в рабочий ход пущенное.
Гуд стоял над полем. Бульдозерист вгрызался в черную развороченную землю, экскаватор с ковшом ждал в стороне, а поодаль — машины, готовые грузить. Среди водителей выделялась могучая фигура Мити Пыркина — Зимина все-таки перевела его в отряд плодородия, тут весь день на машинах, все меньше пить будет. Два других шофера — ребята непьющие.
Брали торф у подножья березняка. Видно было, что глубже, под березняком, торф чернее, качественней. Но под ножом бульдозера вскипали вместе с землей черные стволы, всплывали, корежились корневища, сучья в мерзлых глыбах, взлетали толстые палки — будто обломки потонувшего корабля в разыгравшийся шторм. «Нет, это не торф, — решала Зимина, чувствуя натекающее нетерпение, — искать надо в другом месте». Подозвала бульдозериста, объяснила, в чем дело. За Лебедушками имелись залегания, инженеры нового земельного проекта утверждали, что там более чем метровый слой. Но от Лебедушек далеко возить и к Холстам, и на эти поля.
Все наперебой начали вспоминать, где поблизости торф. Родитель ее с детства помнил, как после войны копали торф у Холстов, складывали кирпичиками, сушили и возили на станцию; как носили на огороды из Городищ, когда не стало скота, а следовательно — навоза; кто-то вспоминал, где мешали торфяники тракторам. Пока решили попробовать поискать здесь — через дорогу тоже имелась болотинка. Все пошли за бульдозером, под носом которого вскипала снежная целина.
Уже в первые минуты Зимина поняла, что слой залегания не больше двадцати — тридцати сантиметров. Такая, видать, беспросветная полоса. Бульдозер все еще урчал, бухтел.