Кабинка лифта застыла в ожидании. Нажимаю кнопку с цифрой семь, а потом, не сдержавшись, тыкаю в нее еще два раза. Стоит мне только открыть нужную мне дверь и переступить порог, как из-за регистрационной стойки выныривает голова Коллин.
– Точно, сегодня же среда! – восклицает она, и лицо у нее озаряется.
Первое время это ее неизменное приветствие меня коробило, но потом я вспомнила, что редких пациентов тут попросту нет – мы все постоянные. А если б они и были, какой смысл от них скрываться?
– Она освободится минут через пять. Воды? – спрашивает Коллин, и я киваю.
Достаю телефон из сумочки, надеваю наушники и включаю свой типичный плей-лист для ожидания приема. Называется он «В самой глубине», по строчке из песни группы «Florence + The Machine»[4]. Я привыкла думать, что стратегия, с помощью которой я придумываю названия, это просто хобби, но мой психиатр так не считает. Я никогда не слушаю музыку просто так – я всегда изучаю тексты песен, а когда заканчиваю составлять плей-лист, то выбираю три слова из одного из текстов – три слова, которые максимально точно описывают всю подборку, – из них и получается название.
Запрокидываю голову, упираюсь затылком в стену и закрываю глаза, стараясь не обращать внимания на мотивационные плакаты, развешанные у меня над головой. Мысленно отматываю две недели назад и переношусь в бассейн, в момент, когда Брэндон меня поцеловал (пускай и не в реальности), и заново переживаю эту фантазию, чувствуя, что лоб разглаживается, а мышцы расслабляются. У него были такие теплые губы. А еще от него вкусно пахло – спрайтом и кокосовым солнцезащитным кремом.
– Она готова тебя принять, – сообщает Коллин.
За пять лет кабинет Сью ни капельки не изменился. Те же книги на тех же полках, те же сертификаты на стенах, покрытых той же бежевой краской. Те же фотографии тех же детей у нее на столе – они словно застыли во времени, как и сам кабинет.
– Привет, Сэм! – восклицает она и спешит ко мне, чтобы поприветствовать. Сью – миниатюрная японка с густыми черными волосами до плеч. Одета она всегда безупречно. С виду она кажется утонченной и тихой, но стоит ей только раскрыть рот, и впечатление в корне меняется.
Уже через несколько месяцев после нашего знакомства я придумала ей прозвище Психо-Сью. Кажется, в лицо я ее так ни разу не называла, но в конце концов она все равно о нем узнала. Она спросила, почему прозвище именно такое, и я ответила, что оно похоже на воинственный крик дзюдоиста, наносящего удар противнику.