Когда машины останавливались, затянутые в кожу водители открывали двери пассажирам: дамам в вечерних платьях, мужчинам в смокингах и фраках. Пустые глаза, пустые тела, а снаружи бриллианты, атлас, шелка, сибирские соболя, венецианские кружева, жемчужные бусы, запонки с изумрудами и рубинами, сигары в углах хищных ртов...
Не слушайте меня — я всё равно не в силах отразить и сотой доли правды о той Церемонии...
Выходной туалет баронессы был подобран по последней петербургской моде, но без излишнего шика: приталенное платье из шерстяной ткани с ручной вышивкой, на плечах платок а ля рюс, горжетка и муфта из меха горностая; аккуратная шляпка с каракулевыми полями, черной вуалью и рубиновой брошью, державшей перо додо. Томас терзался в объятиях пошитого для него фрака. Эх, если бы ему ещё парочку уроков, как его носить!
Прежде чем открыть дверку экипажа, Антонина Петровна взяла Томаса за руку и сказала:
— Тебя здесь не ждут, но мы получим то, что нам принадлежит по праву. Пошли, мой мальчик, покажи им всё, чему я тебя учила. А теперь главное — чем бы ни закончилось наше приключение, отнесись ко всему с иронией и юмором. Хорошо?
Вышли. В обрамлении черных коробок домов виднелась широкая залитая светом площадь. Снова газовые рожки, конское ржание, тусклое золото на белоснежных открытых шеях, резкие гудки клаксонов, девичий смех и над всем этим морозный пар от дыхания животных и людей, а ещё выше — алмазное сияние холодных звезд. Наверное, так и было... Как-то же оно было?! Но, хоть убейте, мне сейчас трудно представить самых могущественных и богатых европейцев в такой дыре! Брест и нынче-то не Монте-Карло, а в те времена — и подавно. Впрочем, кто я такой, чтобы указывать, где проводить великое гадание?
Очередь таяла быстро — гости у входа долго не задерживались. Наконец наша пара подошла к двери, над которой красовалась вывеска «Часы». Томас первым переступил через порог и оказался в длинном освещенном свечами коридоре, укрытом кроваво-алым ковром с синими полосами по краям. Стены оббиты шелком пастельного цвета с расплывчатым ускользающим от внимания узором. Под привинченными к панелям канделябрами на полу были видны грязные кляксы от восковых слез.
Пройдя до середины коридора, Томас и Антонина Петровна предстали перед моложавым офицером в походной форме мадьярских гусар. Доломан цвета свежей травы, эполеты, ментик на плече, перо от кивера достает почти до потолка, небесно-голубые рейтузы, высокие сапоги при шпорах, сабля. Щеки припудренные, усы напомаженные, под правым глазом мушка.