Вот, наконец, на сцене появляются актеры, которым предстоит разыграть пьесу на девятерых. Каждый из труппы, прежде чем предстать перед публикой, пережил отмеренное ему драматургом приключение — сразился с грабителями, вылез из трясины, по счастливой случайности разбил бокал с ядом. Испытания позади, впереди — бой с Неизвестностью. Актеры-кубки, наполняющиеся надеждой и верой, но большинству из них придется выплеснуться отчаянием, тоской и обидой, ибо только одному суждено встать из-за стола победителем. Трепет, благодарность, экстаз победы не для всех. Для одного.
Ранее участники Церемонии находили победителя благодаря заточенным палочкам, картам, костям, домино — мало ли забав на свете? Но в начале прошлого века игроки собрались за обтянутым зеленым сукном столом с цифрами и диском с лунками.
Гадающие положили пиастры на номера. Томас после недолгого раздумья, закрыл пятерку. Заправлял Церемонией крупье — старик в смешном фиолетовом трико, зеленом камзоле и холщовой остроконечной, похожей на конус богатыря серой шапочке. На его груди висела золотая цепь с бляхой, на которой было выдавлено солнце.
Игра шла не по известным всем правилам, наоборот — проигрывал тот, в лунку которого падал костяной шарик. Каждый вычеркнутый номер вызывал у публики вздох сожаления. Несчастный тяжело вставал из-за стола, чтобы скрыться за кулисами — раздавленный, ещё до конца не осознавший размеры своей потери. Его сопровождающие также молча покидали театральный зал топить горечь в водке и вине.
Не могу сказать, сколько длилась игра, но в конце за зеленым сукном осталось три игрока: Томас, пожилая англичанка с артритными пальцами и молодой серб в платье семинариста. Зачем тратить чернила и полиграфическую краску — вы и так знаете, что единственным, на кого не указал безжалостный Рок, был наш герой — ревельский юнкер Тихоня.
Первым проиграл серб, поставивший на 28.
Победителя пришлось ждать не долго. После десяти минут игры на нервах, шарик со звонким стуком нырнул в лунку № 23 и страшный визг англичанки заглушил топот тысячи ног, свист и гром аплодисментов. Именно в это мгновение, когда часовой механизм Истории, клацнув, перескочил с одной шестеренки на другую, когда, в ожидании Желания в зале после оваций установилась тишина, Томасом были произнесены те самые роковые, но счастливые для многих слова...
Они были сказаны тихо, даже робко, но услышали их все.
Он сказал:
— Я недостаточно пожил, чтобы загадать желание. Давайте мы вместе встретимся, когда мне будет сто лет... Может тогда я решусь.