— Нет, — ответил Иван.
— Почему? — В голосе Томаса прозвучало раздражение, даже обида.
— Знать, кто куда попадет, и осуждать людей за это — разные вещи. И большая ответственность. Все мы грешники. Как я могу судить, к примеру, вон ту дамочку?
Томас развернулся.
— С шикарным декольте?
— Она большая затейница. Это страшно, но только для неё самой. Я не имею права бежать около неё и голосить: «Шлюха такая-то, растакая-то! Дёготь, перья, осиновый кол! Ты попадешь в преисподнюю, там тебе и место!». Я так не скажу. Думаю, это её проблемы, это её выбор. Её жизнь. Она идет к любовнику, и сегодня у них все получится,
Томас хмыкнул:
— Вы думаете? — он повернулся назад, ещё раз посмотрел женщине вслед. — Ты, смотри, получится.
— Но дамочка утром проснулась не зря, — Иван хитровато прищурил левый глаз. — Она узнает о своих близких некую тайну, и если будет вести себя правильно, то у неё сегодня может настать главный день в жизни. Сегодня, сейчас она на перепутье, и ближе, да-да, ближе к ясности, чем к греху. Я, знаете ли, оптимист. Думаю, у неё все будет хорошо. И у вас тоже всё будет хорошо. Я верю.
— О чем вы шепчите? У неё муж, дети, — усмехнулся Томас, отправляя добрый кусок алтайки в рот.
— Ну и что?
Тихоня потянулся — было слышно, как заскрипели его косточки — зевнул.
— Это грех. А где такой грех, там розовое.
— Радость, счастье — не грех, — отрезал Иван. — И вообще у нас, чтоб вы знали, нет гулящих. Уникальный город! Наши девочки, если и захотят найти жениха на ночь, сделают это так... красиво... Не допуская никаких грязных мыслей, что просто диву даешься. Умницы.
— А проститутки?
— Что проститутки? — переспросил Иван. — Проститутки — это пролетариат. Чем они отличаются от тех, кто ходит на работу за жалование? Процесс такой же. Кому мозги, кому тело, но хуже всего, когда совесть... Я на севере был на заработках. Автослесарем. На дворе полярная ночь, минус тридцать, а я в ванной с солярой запчасти от масла отмываю. Рук не чувствую. Когда после работы идешь к умывальнику, в голове одна мысль — устроиться актером в порнофильмах сниматься. Тепло, светло, никакой грязи под ногтями. Вокруг приятные лица. Ну, тут кто на что учился... Если же вернуться к обладательнице декольте, кому розовое, а кому и волшебный пинок для раскаяния. Пусть порадуется.
— Ми-ну-то-чку! — Указательный палец Тихони двигался подобно метроному. — Радость бывает...
— Чистая и черная, — не дал завершить мысль Иван. — Поэтому надо уметь, как наша дамочка, находить именно чистую радость.
Томас посмотрел недоверчиво.