Я снова беру в руки книгу и листаю ее. В ней есть пара картинок: старомодные фотографии людей в старомодной одежде, института, вольера. Фото каких-то документов, все на корейском, с печатями и подписями, которые ничего мне не говорят.
Ни одного изображения подводного человека. Ни одного.
И что теперь? Что мне делать со всей этой историей? Я сижу, держу в руках книгу и прислушиваюсь к себе, к тому чувству, которое медленно и мучительно поднимается во мне.
Я не хочу всего этого. Не хочу быть особенной. Не хочу быть результатом генетических экспериментов, человеком с необычными способностями, изгоем. Я просто хочу жить своей жизнью, хочу иметь право быть такой, какая я есть.
Меня вдруг наполняет удивительная решимость и покой, чистейшая уверенность в том, чего я хочу и что буду делать. Как будто нашла самую главную деталь сложного пазла и всё остальное теперь само встает на свои места.
Захлопываю книгу и возвращаю ее Пигриту.
– Спасибо, – коротко говорю я и встаю. – А теперь, пожалуйста, забудь всё это.
Он смотрит на меня огромными глазами.
– Что?
– Забудь то, что я тебе рассказала, – говорю я. – И то, что ты видел. Ничего этого никогда не было.
С этими словами я ухожу. Он вскакивает, бежит за мной к двери, постоянно повторяя:
– Я не понимаю… не можешь же ты… ты же должна… это же важно!
Я открываю дверь и еще раз оборачиваюсь.
– Нет, это не важно. Не важно, что сто лет назад кто-то где-то сделал что-то. Не важно, что стало с теми исчезнувшими файлами. Это всё не важно. Важно только то, что происходит сейчас. Что мы сейчас делаем.
Он не понимает, что произошло. Мне его жаль, но помочь ему я не могу.
– Всё равно спасибо, – говорю я. – За всё. – И ухожу.
Я иду по спускающейся под гору улице, ставлю одну ногу впереди другой, не смотрю по сторонам, как будто иду по невидимому канату. Это дальний путь из Бурга до Поселка через порт, здесь маленькие милые домики с живописными цветочными горшками на окнах. Мой палец дрожит, когда я нажимаю кнопку звонка на выкрашенной синей краской садовой калитке, чуть ниже звонка красивыми узкими буквами написано «Розалия М. Бланкеншип».
Она дома, открывает входную дверь. Не знаю, должна ли я испытать облегчение или впасть в панику. Я сейчас вообще ничего не чувствую.
Она спускается с крыльца, пара шагов по камням садовой дорожки, нажимает на ручку калитки.
– Саха? – удивленно спрашивает она. – Что случилось?
– Вы мне тогда предложили, – начинаю я фразу, которую придумала по дороге и всё это время твердила про себя, – показать, как я могу изменить себя.