Мисс Бланкеншип смотрит на меня широко раскрытыми глазами и не произносит ни слова. Меня пронизывает волна ужаса. Я ее оторвала от чего-то. Или у нее гости. Что-нибудь такое. В любом случае она сейчас отправит меня восвояси, а я больше никогда не найду в себе сил, чтобы прийти сюда и сказать то, что только что сказала. Паника. Меня охватывает такое острое желание развернуться и убежать без оглядки, что я чуть не поддаюсь ему.
Но тут она улыбается и говорит:
– Ну конечно! Давай заходи.
Хорошо, что камни, которые сваливаются с души, не реальны, иначе в этот момент в Сихэвэне случилось бы нешуточное землетрясение.
Она пропускает меня вперед и закрывает за мной калитку, а потом и дверь дома. Изнутри дом оказывается просторнее, чем казался снаружи. Вся мебель у нее из светлого дерева, старинная, подновленная кем-то. На стенах висят узкие коврики ручной работы или картины, настоящие картины, на которых изображены несущиеся на всех парусах старинные парусники.
Это элегантная и в то же время уютная квартира. Мисс Бланкеншип определенно знает, как создать приятную обстановку.
Она приглашает меня на кухню, где все рабочие поверхности выложены пестрым кафелем, а у шкафов и кухонных приборов витые позолоченные ручки. У окна стоит маленький голубой столик, на нем букет сухих цветов.
– Садись, – говорит мисс Бланкеншип, и я осторожно сажусь. – Хочешь чего-нибудь попить?
– Нет, спасибо, – не задумываясь отвечаю я и качаю головой.
– Может быть, манговый лимонад?
Я вздрагиваю. Она что, умеет читать мысли? Манговый лимонад – это мой любимый напиток.
– Да, – еле слышно отвечаю я. – Пожалуйста.
Она наливает мне стакан, ставит его передо мной. Лимонад светится ярким оранжевым цветом. Он такой холодный, что стакан запотевает. Она садится напротив меня и говорит:
– Рассказывай.
Я отрываю взгляд от капелек воды на стенках стакана и смотрю на нее. Я не знаю, что она имеет в виду.
– Когда я тогда предложила тебе это, – говорит мисс Бланкеншип, – у меня сложилось впечатление, что кажусь тебе назойливой. Как будто вмешиваюсь во что-то, что меня не касается.
Я мотаю головой.
– Нет-нет. Вовсе нет. Я просто подумала…
Я понятия не имею, что подумала.
– Что ты подумала? – переспрашивает она.
– Я думала, достаточно быть такой, какая ты есть.
Мисс Бланкеншип смотрит на меня с улыбкой.
– Мы всё равно не можем быть не такими, какие мы есть. Речь не о том, чтобы стать кем-то другим. Но смотри: если танцор не будет пытаться танцевать как можно лучше… если он не будет стремиться танцевать лучше, чем когда-либо… его танец никого не тронет. Понимаешь? Его стремление – вот то, что мы видим, когда следим за танцем. Его старание. В этом выражается то, что для него ценно. И именно это нас и трогает.