В стране невыученных уроков (Гераскина) - страница 34
— Наконец-то сочная травка! — радовалась она. — Мне так надоели суслики и мыши. От них у меня портится желудок. Я всё же корова, люблю сено и траву.
Медведь очень удивился. Он спросил корову: а как же теперь будет с котом? Станет корова его есть или нет?
Корова обиделась. Она ещё не сумасшедшая, чтобы есть кошек. Коровы никогда этого не делают. Они едят траву. Это знают даже дети.
Пока корова и медведь спорили, я решил применить одну военную хитрость. Обману медведя: скажу ему, что я знаю, где находится север, а после вместе с Кузей улизну по дороге.
Медведь махнул лапой на корову и снова стал требовать, чтобы я показал ему север. Я для вида немного поломался, а потом обещал показать…
И вдруг я увидел наш мяч! Он сам прикатился ко мне, сам нашёл нас! Это было очень кстати.
Мы втроём — я, Кузя и медведь — пошли за мячом. Противная корова даже не попрощалась с нами. Она так соскучилась по траве, что не могла от неё оторваться.
Идти нам было уже не так весело и приятно, как раньше. Рядом со мной пыхтел и ворчал медведь, и надо было ещё придумать способ, как от него избавиться. Это оказалось делом нелёгким, потому что он мне нисколько не верил и не спускал с меня глаз.
Эх, знать бы мне, где находится север! И компас мне папа подарил, и на уроках сто раз объясняли, так нет же — не слушал, не выучил, не понял.
Мы всё шли да шли, а я пока ничего не мог придумать. Кузя потихоньку ворчал, что моя военная хитрость не удалась и надо сбежать от медведя без всякой хитрости.
Наконец медведь объявил, что если я не покажу ему север, то, когда мы дойдём вот до того дерева, он разорвёт меня на части. Я ему наврал, что от того дерева до севера совсем близко. А что мне ещё оставалось делать?
Мы всё шли, шли, но до дерева никак не могли добраться. А когда наконец добрались, я сказал, что говорил не про это дерево, а во-он про то! Медведь понял, что его обманывают. Он оскалил зубы и приготовился к прыжку. И в этот самый страшный миг из лесу прямо на нас вдруг выскочила автомашина. Испуганный медведь взревел и рванул такую стометровку, какой не видели, наверно, ни на одной олимпиаде. Мгновение — и Мишки простыл след.
Автомашина резко остановилась. В ней сидели два человека, одетые точь-в-точь так, как я однажды видел в опере «Борис Годунов», которую передавали по телевизору. У того, что вертел баранку, на плече сидел сокол в шапочке, надвинутой на глаза, а у другого такой же сокол вцепился когтями в длинную кожаную рукавицу. Оба были бородатые, только один чёрный, а другой — рыжий. На заднем сиденье машины лежали две метлы, украшенные… собачьими головами. Все мы в изумлении смотрели друг на друга и молчали.