или лязг вроде лязганья той же самой железной
двери
каждые семь секунд, или писк вроде азбуки Морзе,
похожий на разговор в эфире; это самый узнаваемый
звук
и в то же время самый таинственный, ибо он
отвечает
вашим сокровенным желаниям откликнуться,
войти с ним в контакт,
хотя вы не можете ни понять его, ни ответить.
Теперь, когда она уплыла, мне остается одно:
вспоминать и гадать. Я слышал ее лишь однажды
(это было как трепет набежавшей и отступившей
волны),
но ни разу не видел хотя бы мельком. С тех пор
зеленые галереи и залы моих бесконечных чертогов
потускнели, в них поселилась пустота.
Я нырял в темную глубину, но и в самой бездне воды
не сыскал ее. Была ли она вообще? Нет ответа.
Жизнь без нее, чем ее ни заполни, это не жизнь
вообще,
а злая участь. Но неудачником не признаю себя
никогда.
Я — лишь пленник горизонтов, закатов и
мучительных спазм
земли, и я благодарен за все, что я здесь испытал.
Я подарил вам множество дивных и страшных
историй,
миллионы теплых огней, прекрасную смазку для
часов
и других точных приборов, китовый ус
для корсетов и прекрасную кость для поделок и
украшений,
доброе съедобное мясо и — не забыть бы в конце! —
благовонную амбру, которая, как один зоолог сказал,
напоминает ему «английский лес весной и, особенно,
аромат
прохладной темной земли под слоем снятого мха».
А напоследок я вам подарю одиночество и тишину.