Мы с отцом сдвигали мебель
к четырем стенам гостиной, а сами
ложились на ковер, завязав глаза,
крепко сцепившись левыми руками.
— Ты здесь, Мориарти? — спрашивал он,
сжимая в руке (я знал) свернутый в трубку
вчерашний номер «Таймс». На это
следовал быстрый и храбрый ответ;
одновременно я откатывался вбок,
по-прежнему сжимая его руку и зная,
что он не промахнется. Теперь моя
очередь бить, но в тот самый момент,
когда я поднимаю свое оружие,
я вдруг понимаю по неподвижности
и холоду его руки, что продолжать
бесполезно, что он давно умер.