— Ты больше никогда не будешь говорить! — кричал он. — Ты больше никогда не
произнесешь это гребаное собачье имя!
Я открыл было рот, но Хозяин еще крепче натянул цепи. Я вскрикнул от боли, когда
мои руки потянулись назад, мои плечи горели от боли.
— У тебя больше нет имени. Ты больше никогда не заговоришь. Ты будешь
молчать. Ты — 221, и ты под моим командованием! — Цепи натягивались все сильнее и
сильнее, пока мое плечо не выскочило из сустава, и я закричал от боли. Мое тело свисало
со стены, моя голова склонилась к Хозяину.
«Не говорить. Никогда больше не говорить, — сказал я себе. — Хозяин причинит
боль, если ты это сделаешь…»
У меня перехватило дыхание, когда пот хлынул с моей головы. Женщина подошла
ближе и вытерла мне лицо рукой.
— Дыши, — успокаивала она, — дыши.
Я посмотрел ей в глаза и увидел, что они блестят.
Я мог говорить. Я имел обыкновение говорить. Но мне не разрешали говорить
сейчас.
Она сидела и смотрела на меня.
— Твое имя? — прошептала она, вытирая влагу с лица.
Я посмотрел вниз, и мой живот сжался, когда я попытался выдавить слова из моего
рта. Я открыл рот. Женщина затаила дыхание. Мои глаза обыскали комнату в поисках
Хозяина. Я был бы наказан, если бы вновь заговорил.
— Все хорошо, — снова успокаивала женщина. — Говори. Никто не причинит тебе
вреда. Ты в безопасности. Ты наконец-то в безопасности. — Я хотел говорить. Я хотел
доставить ей удовольствие. Я не хотел, чтобы она уходила.
Я прочистил горло. Я чувствовал свой голос. Я был поражен — у меня есть голос.
Хозяин не придет, чтобы снова забрать мой голос.
Рука женщины сжала мою, все еще держа ее у своего сердца. Она повторила:
— Меня зовут Талия. А тебя?
Сжав ее руку, я заставил свой голос звучать. И затем я прохрипел:
— Двести… двадцать… первый…
Женщина откинулась на спинку стула и вдохнула. Несколько слез потекли по ее
щекам, но когда я уже собирался отступить, думая, что причинил ей боль, ее губы
шевельнулись, и она улыбнулась, хотя губы ее дрожали.
— Ты говоришь, — сказала она с облегчением. — Ты можешь говорить. И твой
акцент... — она покраснела, но покачала головой, скривив губы. Она казалась...
счастливой?
— Ты можешь произнести мое имя? — спросила она. Я сосредоточился на ее губах, когда она сказала: — Талия.
Я прислушался к звукам. Я прокрутил их в голове и сказал:
— Тал... Тал... я... — вздох облегчения вырвался у нее изо рта. Она двигалась, пока
не оказалась прямо передо мной.
Я посмотрел на ее лицо, на ее милое личико, на ее ласковые глаза, очарованный тем, как она смотрит на меня. Я приложил палец к ее сердцу, затем приложил палец к своему и