Преданье старины глубокой (Губарев) - страница 2

И здесь произошло чудо. За их спинами раздался негромкий, но очень мелодичный смех, похожий на звон маленького колокольчика. Они разом обернулись и застыли с приоткрытыми ртами: на пороге балкона стояла очаровательная девушка с распущенными до пояса золотистыми волосами. На ней было лёгкое и длинное — до самых пят — платье, словно сделанное из серебристого шёлка. Но самое удивительное было в том, что незнакомка была прозрачной, как туман, как неясный дымок, который поднялся над костром и на мгновение застыл в тихом воздухе. Необычная девушка насквозь просвечивалась солнцем: сквозь шевелящиеся под ветром складки её платья Игорь и Таня видели комнату, паркет с тенями от оконной шторы и отцовский письменный стол, в центре которого на белом листе лежала берестяная грамота.

— Извините… — приходя в себя, прошептала Таня. — Кто вы?

— Фея Мечта, — прозвенел голос, и её лицо озарилось доброй улыбкой. — Вы действительно хотите посмотреть прошлое своими глазами?

— Да, — после небольшой паузы сказал Игорь.

— А ты, девочка?

— Разумеется, хочу! — вырвалось у порозовевшей Тани.

Фея взмахнула рукой, и вокруг всё сразу потемнело.

— Итак, — продолжал звенеть её голос, — пусть будет по-вашему…

Голос умолк, и стало совсем темно.

— Игорь, где ты? — шёпотом спросила Таня и, отыскав в темноте руку брата, крепко сжала её. — Мне страшно… Что всё это значит?

— Не знаю… — таким же шёпотом ответил он. — Фея сказала, что сейчас восемьсот восемьдесят второй год…

— Ужас! — воскликнула сестра. — Из нашей жизни каким-то непонятным образом исчезла целая тысяча лет!

— Даже больше чем тысяча лет!

— Что мы будем теперь делать?

— Посмотрим…

— Что смотреть, когда кругом ни зги не видно!

— А вон я вижу какой-то свет… Слушай, Таня, это же утренняя зорька! Скоро взойдёт солнце!

Действительно, за чёрной грядой недалёкого леса розовело небо.

Они огляделись. На холме, над неясной в сумраке рекой, поднимались бревенчатые стены старой крепости со шпилями и башнями. Пониже виднелись усадьбы с высокими и ладно сколоченными тынами — стоймя бревно к бревну, остриём к небу. Кривые улочки тянулись от крепости в разные стороны и под конец разбегались беспорядочно построенными бедными хижинами. Чем дальше от крепости к лесу, тем беднее строение.

Хлюпала в реке вода о деревянный настил, низкие суда с опущенными парусами покачивались на волнах. Было слышно, как там, на пристани, со скрипом тёрлись борт о борт два судёнышка. Ночной сторож стучал колотушкой и время от времени хрипловато покрикивал: «Чу-ую! Чу-ую!»