Значит, не ошибся. Хаунд постарался успокоиться, идти ровно и взять назад контроль над телом. Над нервной системой уж точно. Понятно, инъекция, чтобы он от шока не помер, такое вполне возможно. Сам он оценивал себя несколько серьезнее, чем обычного человека или мутанта, но был в чем-то благодарен врачу. Чересчур много свалилось на его хрупкие лохматые плечи за сутки, натюрлих. Немного релакса не помешает.
Жизнь вокруг идущей троицы бурлила, куда там той же ярмарке Смышляевки, торгу на станции Победа или даже суете Московской. Анклав-крепость Кинель, прочно ставший на ноги за последнее десятилетие, пожинал плоды побед увереннее медленно воскресавшей областной столицы.
Свободного места на бывшем перроне хватало. Сам перрон превратился во что-то вроде бульвара. Сложно поверить, но сейчас по нему… просто гуляли? Точно, не могли с десяток пар мужиков и дев разных возраста, внешности и степени потертости решать одинаковые дела схожими маневрами. Они, шайссе, совершали моцион. Не хватало только букетиков дешевых цветов с красивыми зонтиками – прямо времена хрустящих французских булок да сраных лордов Байронов, йа.
Зато семок, хрустящих скорлупками под ногами, оказалось ого-го сколько. Каждая из пар, лузгая одну за другой, так и плевалась черной кожурой, прям твои маслобойки. Сидевшие тут и там торговки с таким ходовым товаром не удивляли вообще. Суровое время рождает простые развлечения. Эти торговали, кроме жареных семечек, сушеной рыбой, вяленым мясом, небольшими бутылками с чем-то явно подкрашенно-спиртным и, тут Хаунд позавидовал гулякам, аккуратно скрученными «козьими ножками». Нос не подвел, в белых бумажках торговцы сыпали самую настоящую махорку.
– Иди давай, сучара! – не выдержал его спокойного хода свинорылый. – Чо пялишься, сволота, один хрен твоя очередь мимо всего.
Хаунд, запнувшись, хотел развернуться и накласть с прибором на осторожность. В смысле, что сломать ему шею ударом ноги. Сейчас ему точно хватит всего – сил, лихости и вообще, пока действует вколотый стимулятор. Но пришлось затушить этот порыв, не время еще.
– Вон туда прись, гнида! – Свинорылый подтолкнул его к деревянному мостку, ведущему к длинной дорожке, сколоченной из досок. Видневшийся в ее конце рыже-красный муравейник, кишащий людьми даже за стенами, мог быть только одним. Знаменитым кинельским рынком.
Погоды последние дни стояли теплые, осень в свои права пока не вошла. У самого бывшего депо народа толпилось немало, явно говоря о приезжих, специально добирающихся в Кинель за-ради торга и товаров. Хаунд, пусть и стреноженный аки конь, привычки наблюдать не бросал, запоминая и присматриваясь ко всем и вся.