— Что за чудище?
— Вроде как змей какой-то. Откуда он взялся и куда делся, никто не знает. Сюда даже учёные приезжали из самой Москвы. Собирались тут всё изучать, кучу всякой техники понавезли.
— И что? — нетерпеливо спросила Надя. У неё даже глаза загорелись. Кто бы мог подумать, что в этой глуши такие интересные дела происходят?!
— А ничего. Бились-бились, но так ничегошеньки и не поняли. Денег на их исследование больше не выделили, вот они и свернули свою лавочку. Напоследок только обнесли всё забором, повесили табличку «Запретная зона» и уехали. Так что даже и не думай туда ходить! Лучше я скажу своему внуку, он тебя проводит.
За разговором они и не заметили, как подъехали к Романовке. Это была небольшая глухая деревушка, большинство населения которой составляли старики. Надя с интересом поглядывала по сторонам, но ничего таинственного или интересного не увидела. Село как село. Всё тихо, только петухи кричат да где-то блеет коза. Конечно, для городской жительницы и это может представлять интерес, но только не сейчас. После полного таинственной мистики рассказа старика девушка ожидала увидеть что-нибудь в подобном духе. Но ничего особенного не попадалось. Дома, сады, заборы, сарайчики и всё такое прочее.
Лошадь остановилась у одного из домиков. Дед вышел и крикнул:
— Зина!
В доме хлопнула дверь, послышались шаги. И через некоторое время из-за зелёной калитки показалась бабуля в цветастом платочке.
— Уже вернулся, Иваныч? Что раскричался-то?
— Где Ванька?
— На что он тебе?
— Тут племянница лесничихи, она дороги не знает.
— Вон он, где ему быть. Пока не сбежал ещё.
Дед велел Наде его обождать и скрылся за забором. Бабка улыбнулась девушке и спросила:
— Девочка, тебя звать-то как?
— Надя.
— На, Наденька, попей молочка. Парное, от своей коровы.
Она словно по волшебству извлекла откуда-то банку с молоком, накрытую чистой белой марлей.
— Ты городская небось?
— Да, из Владивостока.
— У вас в городе такого нет.
Наде почему-то сразу вспомнилась реклама про то, как хорошо иметь домик в деревне. Молоко было тёплым и вкусным, хотя и несколько непривычным. От него на лице остались усы, и девушка тут же стыдливо стёрла их тыльной стороной ладони.
Пока она пила молоко, где-то за забором раздавались голоса. Один, строгий, принадлежал старику, а второй — звонкий мальчишечий и недовольный — очевидно, его внуку.
— Ваня, иди сюда!
— Ну, чего ещё?
— Ты как отвечаешь деду? Вот оболтус! Отведёшь Надю к леснику, она его племянница.
— Какая ещё Надя? Меня друзья ждут!
— Знаем мы твоих друзей, оболтусы ещё почище тебя! Никуда они не денутся, подождут!