О, должно быть, это Италия, где теплый воздух ласкает вас в нежных объятиях и полная луна сияет над безбрежным морем деревьев и цветов. А там, дальше, на самом краю древнего города Помпеи – Вилла Мистерий.
– Но как мы сюда попали?! – Он повернулся к Арману, который стоял рядом с ним в очень странном наряде: на нем был старинного покроя бархатный костюм. Он вдруг замер, не в силах отвести взгляд от Армана, от его черной бархатной туники и обтягивающих ноги лосин, от длинных вьющихся каштановых волос.
– Ты же знаешь, что на самом деле нас здесь нет, – сказал Арман и, едва слышно ступая по старым серым камням, направился в глубину сада, к Вилле.
Но все было настоящим! Достаточно взглянуть на осыпающиеся кирпичные стены, на цветы, в изобилии растущие на длинных низких клумбах, на влажные следы, оставленные Арманом на тропинке. А звезды в небе? Это же звезды! Он потянулся к лимонному дереву и сорвал всего лишь один ароматный листок.
Арман обернулся и взял его за руку. От клумб исходил запах свежевскопанной земли.
«О, я готов здесь умереть!»
– Ты прав, – откликнулся Арман. – И ты действительно умрешь. Видишь ли, я никогда раньше этого не делал. Я говорил тебе, но ты не хотел верить. А теперь и Лестат сказал тебе об этом в своей книге. Я никогда этого не делал. Ему ты веришь?
– Конечно, я тебе поверил. Ты же объяснил, что все дело в данной тобой клятве. Но, Арман, позволь задать тебе вопрос: кому ты дал эту клятву?
Смех.
Их голоса разносились по всему саду. Ах, какие огромные здесь розы и хризантемы! Из двери Виллы Мистерий лился свет. Неужели оттуда доносятся звуки музыки? Подумать только, все развалины ярко освещены и на фоне раскаленной синевы ночного неба ослепительно сияют разноцветными огнями!
– Итак, ты вынуждаешь меня нарушить клятву. Ты получишь то, что, как тебе кажется, ты хочешь. Но сейчас получше рассмотри этот сад, потому что, как только я это сделаю, ты навсегда перестанешь слышать мои мысли и никогда больше не станешь свидетелем моих видений. Завеса безмолвия опустится навеки.
– Но разве ты не понимаешь, что мы станем братьями? – спросил Дэниел.
Арман стоял так близко, что губы их почти соприкасались. Смятые ими цветы – большие сонные желтые георгины и белоснежные гладиолусы – источали приятный дурманящий аромат. Они остановились под засыхающим деревом, увитым буйно разросшейся дикой глицинией. Нежнейшие цветы подрагивали на огромных, белых, как кость, лозах. С Виллы донеслись голоса. Что это? Там кто-то поет?
– Но где же мы сейчас на самом деле? – спросил Дэниел. – Скажи мне!