– Расскажи, Элис. Пожалуйста.
– Хорошо… Рома жила с отцом только из-за денег. Я знала об этом с детства. Перед папой она была со мной очень милой, но наедине становилась кошмарной. Мы ужинали перед возвращением папы с работы. Рома давала своему сыну, Натаниэлю, огромную порцию, а мне – совсем каплю, как воробью. И еще я не получала десерта. Натаниэль получал.
Мамино лицо искажает ужас, и она прикрывает рот рукой.
– Боже мой, Элис…
– Когда папы не было рядом, Рома лупила меня подошвой тапки и запирала в комнате на несколько часов.
– Ты не жаловалась своему отцу? – вставляю я и понимаю, что его родства со мной я не признаю.
– Один раз пожаловалась, больше не стала. Он спросил у Ромы, та, естественно, все отрицала. А на следующий день, когда папа ушел на работу, меня отлупили, как никогда в жизни.
– Господи, – плачет мама. – Ох, Элис…
– Неужели он не замечал синяков? – Я потрясена этим страшным откровением.
– Рома била умно, – с кривой усмешкой поясняет Элис. – Никогда не оставляла больших синяков, а если и оставляла, то под одеждой.
– О боже… – только и могу выдавить я. Мы все молчим, перевариваем услышанное. Я делаю глоток вина, отодвигаю бокал. – И сколько это продолжалось?
– До моего шестнадцатилетия.
Элис вновь вешает голову, стискивает ладони на коленях, нервно крутит пальцами.
Может, во мне просыпается адвокат, но я вынуждена спросить:
– А что произошло в шестнадцать? Почему все прекратилось?
Элис отвечает уклончиво:
– Я… прости. Я, наверное, не смогу сказать.
– Не бойся, Элис, говори смело. Мы семья, – произносит мама. – Я твоя мать, мне можно доверить все.
Элис с глубоким вздохом поднимает голову. Взгляд устремляется к комоду, цепляется за фотографии. Сестра кивает самой себе, собирается с духом, вновь вздыхает и расправляет плечи.
Как на сцене, невольно отмечаю я, Голливудом попахивает.
– Натаниэль старше меня на два года. Однажды он пришел домой с какой-то вечеринки – пьяный. Папа с Ромой ужинали в кафе, и дома была только я.
Элис переводит взгляд с мамы на меня. Я уверена, дальнейшая история мне не понравится, но я уговариваю себя быть сильной – как делаю это с клиентами, когда они рассказывают о кошмарных событиях из своей жизни.
– Не буду вдаваться в подробности, но Натаниэль… он… ну… воспользовался мною. Он был больше и сильнее. Я не сумела отбиться. Да еще от пьяного. Без шансов…
Я пересаживаюсь на край кофейного столика, стоящего перед Элис, беру ее за руки.
– Он тебя изнасиловал? – мягко спрашиваю я. – Твой сводный брат тебя изнасиловал?
Мама тихонько ахает, но я не отвожу глаз от сестры. Пусть она почувствует – нам можно сказать правду, ничего страшного, мы не осудим. Элис, не отрывая от меня взгляда, кивает.